апр 21, 2012 | 11:04

«Не токмо поучительно знать сие, тако же и необходимо».
А. Нечволодов, «Сказание о Русской Земле», С.-П., «Царское дело», 1913г.

Полная версия — http://www.belrussia.ru/forum/viewtopic.php?p=19707#19707
                            http://www.chitalnya.ru/work/550543/ 
 
    Одно из колен древних Ариев поселилось в верховьях междуречья  Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи. Отсюда началось расселение племён Ариев в Малую Азию, Персию, Индию, Европу, в Славянские племена – Руссов, Поляков, Болгар, Сербов и другим. Арии, наряду с воинственным, мужественным духом, отличались благородными, душевными, высоконравственными качествами. В поселениях древних Ариев жилища имели двери и каменные печи. Главное богатство составляли домашние животные, основное занятие – скотоводство и земледелие. Умели выращивать зерно, печь хлеб, занимались ремёслами.
    Жили Арии одиночными браками. Семьи входили в состав рода. Роды соединялись в племена во главе с князьями. Верили во всемогущего Бога, так и называли словом Бог. Поклонялись небу (Диву), солнцу, огню матери-земле. С увеличением родов и племён, Арии постепенно расселялись в иные земли со своих исконных земель Междуречья. Некоторые из Арийских племён проложили себе путь в долины реки Инда, другие заселяли пределы Персидского царства, третьи – в земли Европы, образовывая такие государства: Италия, Греция, Франция, Германия, Испания и другие. Другая часть Ариев шла вниз по течению Сыр-Дарьи, обогнув с севера Каспийское море, распространилось в низовьях рек Дона, Днепра, Буга и Днестра, вплоть до низовьев Дуная, образуя Славянские племена и постепенно передвигаясь дальше, заселяя нынешнюю Болгарию, Сербию, Черногорию, побережье Балтийского моря (Варяжское).    
    У древних китайцев, существовало сказание о степном народе Динь-Лунь, обладающих четырьмя конскими ногами, передвигающиеся с необычайной быстротой. Тоже отмечено в древнегреческих сказаниях о кентаврах. По сути это были изображены никто иные, как доблестные Арии на конях (конь и всадник были, как единое целое – кентавры). В походах Ариев сопровождали на конях верные им жёны и дочери, которых греки называли амазонками. В царственных Летописцах (русские рукописные летописи с красочными миниатюрными рисунками) изображена царица амазонская, выступающая в поход против Греков со своими амазонками. Сведения о наших предках в песнях Гомера, воспевших знаменитую осаду Греками города Малой Азии Трои за 1200 лет до Рождества Христова. Среди прочих дружин Гомер воспел доблестную дружину Славянского племени Гетов. Интересно, что Греческий летописец Арриан утверждал, что герой Трои, царь Ахиллес был Скифом с берегов  нынешнего Азовского моря. По словам Арриана, Скифское происхождение Ахиллеса подтверждает то, что у него были русые волосы, голубые глаза, скифский покрой его одежды с застёжкой и необычайная ярость в бою. Так что прославленным героем при осаде Трои был по происхождению Славянин-скиф, уроженец с берегов нынешнего Азовского моря, родины доблестного Донского казачества.
    Первые упоминания Греческих писателей о Скифах, относятся приблизительно к периоду за 600-700 лет до Рождества Христова. Где повествуется о храбрых Скифах, с берегов нынешнего Азовского моря и устьев Днепра. Дальние конные походы Скифов (около 630 года до Рождества Христова) осуществлялись от берегов Днепра и Дона, через Кавказские горы, Армению, Персию, Малую Азию вплоть до Египта. И далее – к Ассирии, Финикии, Иудее.  Иудейскому царю Осии удалось своими сокровищами и мольбами добиться пощады Иерусалима.
    Примерно в 60-х годах до Рождества Христова венец славы непобедимых воинов перешёл от Скифов к иным Славянским племенам, жившим по левому берегу Дона –  Сарматам. Сарматы отличались особой стремительностью их конницы и внезапностью нападения на врага. Женщины Сарматов принимали участие в военных походах наравне с мужчинами.
    Большого могущества добились славянские племена гуннов при вожде Валамире, объединённые на всём степном пространстве от Дона до Днепра. Гунны покорили германские племена Готов, победоносно ходили на боевых ладьях на Царьград, Афины и Рим. Особого могущества достигли Гунны при вожде Аттиле, воцарившемся около 444 года. К тому времени Римская империя была уже разделена надвое (395г.), когда Феодосий Великий, преемник императора Константина передал Римскую империю двум своим сыновьям, разделив её на две части – Восточную, с центром в Константинополе (Византию) и Западную, с центром в Риме. Константинополь Славяне называли Царьградом.
    Греческие писатели изображали Гуннов, как прямых потомков Скифов-Славян с берегов Азовского моря и устья Дона, и представляли Аттилу мудрейшим государем, искуснейшим воинским вождём. Он строго соблюдал правосудие, был противником притеснения народа. Не случайно греческие и римские мастера стремились перейти к Аттиле.
    В 451 году Аттила женился на Гонории, сестре императора Западной Римской империи,  и трагически погиб на своей свадьбе, по-видимому, был отравлен. Могущественная держава Аттилы после его смерти, распалась: часть славянских племён (Западные Славяне) перешло к младшему сыну Аттилы – на Дунае, образовав Болгарский народ, а восточнославянские племена ушли за Днестр и Днепр – в Русскую землю и распространились до Кавказских гор. Раздорами между Западными и Восточными Славянами воспользовались Боры и Авары (территория нынешней Турции). Авары перешли Волгу и Дон, подчинив южнорусские племена. Немало Славянских дружин, избегая аварского плена, ушло за Дунай – в Болгарию, Сербию, Хорватию.
    Со временем, Авары стали именоваться Хазарами, это произошло после  того, как  в их среду проникали торговцы иудеи, которые постепенно завладели властью над Аварами. Все Аварские владения стали именоваться государством Хазарского каганата, во главе которого стало сословие Иудеев. В начале столицей Хазарии был город Тархин на Каспии, а само Каспийское море стало именоваться Хазарским морем. Однако впоследствии, когда Арабы потеснили их,  Хазары перенесли свою столицу в устье Волги, неподалёку от нынешней Астрахани. Столица Хазарского царства стала именоваться Итиль. Во главе Хазарского государства стоял каган, или хакан, иудей по происхождению и по вере. Дворец кагана был обнесён неприступной стеной, где он жил со своей военной свитой и чрезвычайно редко показывался перед народом. Ниже хакана по своей власти  стоял царь – наместник Хазарский, тоже был иудеем. Хазары распространили своё владычество на всю южную и среднюю территории славянских земель, Славянское население вынуждено было платить им дань. Греки всемерно поддерживали Хазар, и греческие императоры не гнушались родниться с Хазарскими хаканами, отдавая им в замужество своих дочерей. Таким образом, правители Византии, натравившие одних своих врагов на других, нашли себе в торговых Хазарах лучших друзей и охранителей своего спокойствия.
    Более двухсот лет хозяйничали Хазары на Руси и к половине девятого столетия. Русскую Землю в то время заселяли Славянские племена: По Днепру у Киева и ниже по течению Днепра до Хазарских владений населяли Поляне, территория Русской равнины к северу, занятой лесным массивом, была заселена Древлянами. По реке Припяти селились Дреговичи, по реке Соже – Родимичи, восточнее, по реке Десне – Северяне, к западу от реки Двины – Полочане. На возвышенности, где находятся истоки многих русских рек, селились племена Кривичей. По реке Оке селились Вятичи, в Новгородской стороне, в районе озера Ильмень – Славяне Ильменские, между Южным Бугом и Днестром – Тиверцы
    Все племена Россов, подобно своим древним предкам Ариям, жили родовым бытом, сохраняя и почитая все обычаи старины. Селения объединялись в племена, составляя обволость, или волость во главе со старейшиной – князем, жившим в городках, или в городах вместе со своей княжеской дружиной. Важные дела племени решались на Вече, при собрании выборных людей от города. Наиболее значимыми городами были: Ладога на озере Нево, Изборск на Великом Ладожском озере, Псков, Новгород (на озере Ильмень); Смоленск в верховье Днепра, Полоцк на реке Полоте, Чернигов на Десне (приток Днепра), Любеч и Киев на Днепре. На востоке – Ростов, Муром. Кроме этих крупных городов было множество городов более мелких, не случайно иноземцы звали её страной городов. Через города Россов пролегал Великий водный путь из Варяг в Греки. Торговый путь шёл от Балтийского моря по реке Неве, озеро Ладожское, по реке Волхов через озеро Ильмень по реке Ловати. В Волховском лесу суда перетаскивались по сухому пути волоком до верховья Днепра, затем по Днепру в Чёрное море.
     В своём сказании «Повесть временных лет» Нестор опирается на предания, которые сохранили память народная: о трёх братьях – Кий, Щек и Хорив и их сестре Лыбеди. «Сидел Кий на горе, где ныне подъём Боричев». Здесь братья построили городок – Киев. Щек и Хорив «сели на ближние горы, которые ныне называют Щековицей и Хоривицей». Далее Летописец рассказал о расселении Славян, о других соседствующих народах, о быте и обычаях языческих племён своего времени. Он описывал Восток и Запад, и подчёркивал, что Поляне, хотя ещё и язычники, но «имеют обычай отцов своих кроткий и тихий».  Север Руси был вынужден платить дань варягам и что Хазары (Хазарский каганат в низовьях Волги) «брали с Полян и с Северян, и с Вятичей по серебряной монете и белке от дыма». Нестор подробно описал о княжении в Киеве Аскольда и Дира, называя их варягами. Описан поход Аскольда и Дира «на греков», осада Царьграда (866 год). «Повесть» сообщает о захвате Киева варягами под видом купцов, убийстве князей Аскольда и Дира Олегом. Олег совершил успешный поход в Константинополь, приближаясь к городу на ладьях не по морю, а по суше, поставив ладьи на колёса. Здесь интересна деталь, что в заключение договора в Царьграде (907 года) от дружинников Олега названы имена: Карл, Фарлаф, Вельмуд, Рулав, Стемид. Судя по именам — все варяги. То же и в договоре (912 года), кроме этих пяти человек, ещё десять человек «от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, — светлых и великих князей и его великих бояр».  Все имена – варяжские. В тексте же договора речь идёт о русских, которые имеют в Константинополе имущество, о русских, которые находятся на службе у «христианского царя», то есть служат в Византии, или вообще находятся «в греках». В летописи подчёркивается, что Киевским послам были оказаны исключительные почести императором Львом, показана церковная красота и богатство, а также страсти господни – терновый венец, гвозди, багряницу и мощи святых. Этими показаниями страстей господних Византийский император учил вере своей, показывая им истинную веру. Что сильно подействовало на варяжских послов. Весь этот показ истинной веры был направлен на то, чтобы заинтересовать укрепляющуюся Русь в принятии христианства, ввести Русь в Византийский круг влияния.
    Подвластность Хазарам того времени была унизительной, поскольку и другие народы, кроме Хазар, обходились со славянами пренебрежительно. В Царьграде Россов унижали, порой не впускали в город, или изгоняли из города, чинили притеснения. Приходили на русские земли и Варяги, облагая славян дополнительной данью
    Малолетний Святослав, после гибели своего отца, князя Игоря был передан мудрой княгиней Ольгой из женских теремов на руки его родного дядьки, главного дружинника Свенельда. Святослав был единым князем всей Русской Земли, а потому, хоть и малолетний, должен был перейти в руки княжеской дружины, которая была для него и отцом и воспитателем, и кормильцем. Дружина киевского князя была подобрана на удивление – один к одному, богатыри и храбрецы со всей Русской Земли. Это были сыны Великой Родины, преданные единому князю. Князь Святослав ничем не отличал себя от дружинников. Он наравне с ними переносил все тяготы и лишения походной жизни. Не было княжеской повозки со всевозможным скарбом, не кушал отдельно сладкой княжеской пищи и питья, не стелили ему княжескую, мягкую постель,  не возил с собой княжеского шатра.  Ел Святослав мясо, поджаренное на углях. На привале Святослав стелил на землю подседельный войлок, в изголовье клал своё походное седло и спал под открытым небом, как это делала вся его дружина. Походы Святослава были стремительными и лёгкими. Подобно барсу переносился  от одного сражения на другое, и без боязни посылал врагам сказать: «Хочу на вас идти!»
    В 964 году Святослав предпринял свой первый поход на Волгу, где  Хазары пятьдесят лет назад (в 914 году), подло и коварно погубили русскую рать, которая возвращалась из похода по Каспию. Хазары по предварительному условию обязались пропустить их за определённое вознаграждение, но вместо этого, Хазары неожиданно напали на них и многих предательски убили. Внуки Россы шли мстить за смерть своих дедов. Этот первый поход Святослава продолжался более трёх лет и был блистательным.  Святослав разгромил Хазарский Саркел на Дону, завоевал территорию от Камы до низовья Волги, Северный Кавказ и Крым, покорил кочевников, арабов и норманнов. После этого разгрома каганат уже не оправился. Хазары держали в своих руках устье Волги, замыкая торговый путь в Среднюю Азию, на легендарные базары Багдада и дальше – в Индию. Хазария и Византия были едины в том, чтобы отрезать Русь от торговли по Волге, Дону и Днепру. В Крыму сталкивались интересы Руси, Византии, Хазарии. С тех пор Волга перестаёт быть Хазарской и стала свободной Русской рекой. После разгрома Хазарского каганата последовал немедленный неожиданный бросок Святослав на Дунай. Повесть говорит о восьмидесяти городах взятых на Дунае Святославом. Обосновался он на новом месте, городе в дельте Дуная, которому дал символическое название Переяславец. Таким образом, Святославом был обеспечен выход в Каспий, к торговым путям на Восток, перехватывая низовья Дуная, главную магистраль материковой Европы. Грандиозный план молодого Святослава был выполнен молниеносно. В итоге Киевская Русь была объединена, и соперник её, Хазарский каганат сломлен раз и навсегда. Был нанесён сокрушительный удар по интересам Византии в её торговле с Европой.
    Княгиня Ольга крестилась в Царьграде в 955 году и стала настаивать на том, чтобы её сын Святослав принял крещение, но Святослав и не помышляет об этом. Разгромив Хазарский каганат и его владения по Волге и Северному Кавказу, Святослав отправился в большой поход на Дунай. В это время печенеги осадили Киев. Это был первый набег степняков на Русь. Святославу дали знать об этой напасти, и он со своей обычной стремительностью обрушился на печенегов и разбил их. Святослав не хотел задерживаться в Киеве, но мать его, княгиня Ольга, разболелась и, чувствуя свою близкую смерть, просила его остаться: «Когда похоронишь меня, — отправляйся куда хочешь». Вскоре княгиня Ольга умерла. Святослав похоронил её, как того княгиня завещала, по-христиански. Оплакав мать свою «плачем великим»,  Святослав всё же  крещения не принял. У Святослава были свои, хорошо продуманные представления о христианстве. Своих малолетних детей – Ярополка, Владимира и Олега Святослав разделил на княжение: Старшему Ярополку, — Киев, Олегу младшему – Чернигов, Владимиру – Новгород.
    Святослав, спустя несколько лет гибнет в бою, между сыновьями началась борьба за Киевское княжение, в результате которой погиб Олег. Владимир предательски убивает Ярополка «И стал княжить в Киеве один (11 июня 978 года). И поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. Своё княжение в Киеве Владимир начал с меры неожиданной и радикальной; он изгнал наёмных варягов не только из Киева, но вообще из Руси. Наёмники, пользуясь его покровительством, распоясались до предела. Они заявили Владимиру: «это наш город, мы его захватили». Они потребовали с Владимира такой выкуп, которого у князя попросту не было. Владимир попросил месяц сроку на сбор огромной дани, но собирал князь не дань, а войско. Варяги поняли, какую «дань» собрал князь Владимир, опасаясь быть попросту перебитыми в Киеве, они попросили князя выпустить их с миром «в греки». Владимир охотно выпустил эту банду наёмников, но, предварительно, послал Византийскому императору Василию письмо: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице. Иначе наделают тебе такого зла, как и здесь, но рассели их по разным местам…» Больше всего просил Владимир не отправлять их обратно в Киев. Вот каких наёмников набрал себе «за морем» Владимир для своего похода на Киев, что не знал потом, как от них избавиться.
     В оставшийся без князя Новгород Владимир отправил Добрыню. «Придя в Новгород,  Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы Новгородцы, как Богу» (980 год). Добрыня, как и Владимир в Киеве, ревностно следил, чтобы Новгородцы исправно приносили традиционные жертвы, жгли костры в святилищах, хранили древние обряды своих предков.
     В 986 году при определении новой веры для Руси у Киевского князя Владимира выбор пал на Греческую веру. Греческой вере было дано предпочтение вере дедов и прадедов. Но через год  (в 987 году) без видимых причин Владимир осадил и взял Византийский город Корсунь, и потребовал от правящих императоров Царьграда Василия и Константина выдать за него замуж их сестру, в противном случае угрожал пойти походом на Византию. Из Царьграда незамедлительно последовал ответ, что прежде Владимиру следует креститься: «не пристало христианам выдавать жён за язычников». Владимир согласился, «и рады были цари, услышав это, и упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: «Крестись. И тогда пошлём сестру свою к тебе». Владимир отвечает: «Придёте с сестрою вашею и тогда крестите меня». Братья Василий и Константин уговаривали сестру Анну ехать на Русь: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны». Анна со слезами отправляется в Корсунь, не лежала у неё душа к варварской Скифии. Многое в этой истории, описанной в летописи, было неясно. Владимир, готовясь принять Византийскую религию, идёт походом на Византийский город. И почему такая настойчивость взять в жёны Анну. Ведь у Владимира было несколько законных жён и три гарема: в Вышгороде — триста наложниц, в Белгороде ещё триста и ещё двести в сельце, которое Летописец называл в точности – «сейчас называют берестовое». Само крещение отходит на задний план перед желанием Владимира  жениться, на Анне, которую он и в глаза не видел.
    Чтобы иметь представление об Анне, коснёмся здесь краткой истории Византийского двора того времени и той среды, в которой воспиталась Анна.  Константин Багрянородный женил своего сына Романа на дочери лавочника, красавице Анастасо. При дворе ей дали имя Феофано (явленная богом). Феофано родила Роману двух сыновей —  Василия и Константина и дочь Анну. Феофано, возжелав стать императрицей, приготовила яд и дала в питьё Константину Багрянородному. Смерть свёкра была мгновенной и лёгкой. Роман стал Императором, но править ему пришлось недолго. Феофано влюбилась в славного полководца Никифора Фоку, напоила своего мужа Романа тем же напитком, что недавно давала его отцу. Императором стал Никифор Фока. Феофана оказалась более любвеобильна, чем мог предположить Никифор Фока. Появился блистательный военачальник, по-византийски коварный, Иоанн Цимисхий и Феофано безумно влюбилась в него. Отравить Никифора Фоку она не решилась, слишком свежо ещё было предание о Константине и Романе, да и Никифор был чрезвычайно осторожен,  он ни в чём не доверял своей супруге: на ночь в одиночестве замыкался в укреплённом дворце, на втором этаже. На первом этаже и перед спальней была усиленная караульная охрана. У Феофано созрел блестящий план: глубокой ночью, с крыши, в огромной корзине на крепкой верёвке, к окну спальни Никифора спустился вооружённый Цимисхий с несколькими друзьями. Они отрубили Никифору голову.
    На следующее утро 11 декабря 969 года Цимисхий и Феофано и тех, кто только что убили Фоку, торжественно, со свитой прибыли в храм святой Софии. Цимисхий потребовал, чтобы патриарх немедленно венчал его короной Византийской империи. Феофано стояла рядом с Цимисхием. Патриарх Полиевкт возмутился: «Венчать на царство?! У тебя кровь на руках ещё не обсохла, а ты, убийца, входишь в божий храм!..»  Цимисхий без зазрения совести ответствовал так: «Убивал не я, а вот эти двое, что стоят рядом со мной, по приказу вот этой императрицы Феофано…» Все присутствующие онемели. Такого предательства тех, кто только что рисковал жизнью ради Цимисхия, не могло им присниться даже в дурном сне. Патриарх понял, что перед ним стоит настоящий император Цимисхий, и что надо поступить так, как он того требует. Выход был найден немедленно. Весь свой гнев патриарх обрушил на друзей Цимисхия и на Феофано. Он потребовал немедленного изгнания убийц из Константинополя, как можно дальше, на пустынный остров, а  Феофано было предложено сослать в дальний монастырь в Армению. Перед своим отъездом, Феофано повидалась со своим четырнадцатилетним сыном Василием, который по Византийскому правилу стал соправителем Цимисхия. Прощаясь со  своим сыном, Феофано, в назидание отхлестала его по щекам.
   Патриарх Палиевкт надел на голову Цимисхия  царственную корону, которой только недавно венчал Никифора, прочёл положенные молитвы, узаконил церковным обрядом новую власть в Царьграде. Сын Феофано Василий (при котором Русь примет крещение), как только достиг совершеннолетия, избавился от Цимисхия традиционным, семейным способом – яд в чаше вина. Видимо, урок пощёчины от матери Феофано сыну Василию не прошёл даром. В Константинополе это событие с отравлением Цимисхия вряд ли кого удивило. Византийская дворцовая хроника страшна и корыстна, её политика коварна, церковь цинична, полна интриг.
     В такой обстановке Византийского двора воспитывались дочь Феофано, будущая Киевская княгиня Анна.  В Корсуни для Владимира и Анны были построены отдельные царственные каменные палаты к её приезду. Когда успели? Владимира крестил в Корсуни, в церкви святого Василия епископ Корсуни. «И повелел крестить себя. Епископ же с корсунскими попами, огласив, крестил Владимира». Свершилось при крещении чудо: перед крещением Владимир «разболелся глазами», даже ослеп, и прозрел в купели, по словам летописца «внезапное исцеление». Выходя из купели, изрёк Владимир:  «Теперь узнал я истинного Бога».
     В Киеве толком не знали, где и когда крестился Владимир. По словам летописца: «Не знающие истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Васильеве, а другие и по-иному скажут…» Создаётся впечатление, что Летописец выдерживает неясную идеологическую сторону своего повествования и сказал гораздо меньше того, что знал и мог сказать. Владимир вернул Византийцам Корсунь, а сам вернулся в Киев. В Киеве недоумевают по поводу нового поведения князя Владимира по его возвращении. Неужели князь решил стать, как они? Неужели и впрямь верны слухи, что Владимир забыл веру своих отцов и дедов? Киевские христиане в толпе встречающих приосанились, видно их торжество, не народное, не киевское, именно их христианское торжество. Христиане-варяги и христиане-славяне, все словно сговорились, все стали на колени. Вскоре последовала княжеское повеление, демонстрирующее торжество христианства: «Повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь». Перуна ниспровергали публично. Его привязали к хвосту коня и волочили с горы – символ древней казни. «Двенадцать мужей колотили его жезлами». Христианам символика сего действа ясна — двенадцать апостолов изгоняют язычество из Руси. Язычники сего символа не подозревали, они видели, что из Бога Перуна с петлёй на шее кощунственно тащат, потешаются удальцы князя. «Оплакивали его неверные», — пишет Летописец. Дело крушения язычества не было пущено на самотёк, дружина княжеская  обеспечивала «порядок»  твёрдой, вооружённой рукой. Тем не менее, уходящую Русь оплакивали…
    «И, притащив, кинули его в Днепр». Конечно, предварительно позорно ободрали: сняли голову серебряную с золотыми усами. А что? Пропадать что ли добру? Да ещё, чего доброго, могут возвратить Перуна на прежнее место. Перуна не решались уничтожить, а то ведь, кто ж его знает, как завтра-то дело может обернуться…Перуна отдали на волю богов, пустили по Днепру. Как по древнему обычаю «состарившиеся, обветшалые святыни» не сжигали,  но пускали по воде…         
    Послал Владимир по городу биричей-глашатаев, объявить волю князя: «Если не придет, кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — да будет мне враг!». Так глашатаи Киевского князя Владимира Святославовича, объезжая стольный град, передавали княжеские слова. Будили киевлян-язычников спозаранку, колотили дубьём в двери и заборы: «Вставайте: князь на реку велит!..»
«И сошлись там людей без числа» — записал летописец. Показалась группа всадников с: князем Владимиром. За князем, вплотную, небольшой отряд, из христиан-варягов. Стали на возвышении. Владимир при парадном плаще, меч – при бедре,  больше для того, чтобы
подчеркнуть торжественность момента. Князь с коня не слез – так виднее и ему и его, — это важно… Собравшиеся толком не ведают, что надо делать, чего делать не надо. Зашли разом в воду, кто погрузился по грудь, кто по шею, младенцев держат на руках. Не сообщил летописец, как произошёл обряд: с головой ли погружались в воду, сколько погружений, все разом, или каждый сам по себе? Наконец, разрешили людям выйти из воды и все в мокрой одежде «Разошлись по домам», — подчеркнул Летописец. Князь теперь был уверен, что в каждом Киевском доме или  в хижине – его «Брат во Христе». И жители Киева, также знали, что князь Владимир, теперь их брат во Христе. Только вот до сих пор, мы даты крещения в точности не знаем. Историки спорят более столетия о том, в каком году произошло это знаменательное Крещение, — 988, 989, или может быть в 990 году? В летописи этой даты не указано.  «Были люди, которые продолжали не веровать. Они в канун крещения бежали за уплывшим Перуном, оплакивали низвергнутую святыню…». Не сообщается в летописи и о нательных крестах. Были они или нет в то время? Символ важный, но ничего не сказано об этом в летописи, домысливать за летописца мы не вправе. Из разрозненных свидетельств проглядывается, что крестов новых христианам не выдавали. Когда, несколько позднее Добрыня с епископом Иоакимом посетили Новгород с целью окрестить жителей, то многие заявили, что они уже крестились. Тогда их обязали носить кресты «хоть медные, хоть деревянные, хоть какие, а у кого креста на шее не будет, тому не верить и крестить их, пусть и повторно.
    Начало «Повести» не датировано. Нестор и летописцы, писавшие до него, не могли привязать к точным датам события давних лет, стремясь к передаче лишь к последовательности этих событий. В летописной записи отмечено, что на Днепре о христианстве впервые услышали от апостола Андрея Первозванного, ученика самого Иисуса Христа,  брата апостола Петра. Андрей Первозванный проповедовал христианство в Восточной ветви Римской империи, среди Славян по речному пути «из Варяг, а Греки и из Грек по Днепру». Восточная часть Римской империи управлялась из столицы  Константинополя (прежде Византия), на Руси Константинополь называли Царьградом. В то время как Западная ветвь Римской империи, управлялась Римом, где проповедовал другой ученик Христа – апостол Пётр. Говорится, что Петр вручил ключи – символ власти на земле и на небе первому римсокому папе (отсюда претензии Римского папства на мировое господство). Апостол Андрей – родной брат Петра, был призван Христом к себе в ученики первым (Андрей Первозванный). Таким образом, идейно обе христианские церкви (Восточной и Западной ветвей) претендуют на первенство в христианском мире. Религия стала идейным и политическим инструментом в борьбе на лидерство двух ветвей некогда единой Римской империи.
   Несторова «Повесть» безусловно, была образцом и примером летописания на протяжении нескольких веков, что уже само по себе достойно признания его крупнейшим историком всего средневековья. Начало русскому летописанию положено задолго до Нестора. Было несколько летописных сводов: летописный свод киевской метрополии 1037-1039 годов «Сказание о распространении христианства», летописный свод Киево-Печёрского монастыря, автор инок Никон 1060-1070 годов, Новгородский летописный свод 1093-1095 годов, Тверской летописный свод 1305, Радзивилловская летопись 15-века. Начальный свод 1112-1113 годов оказался у Нестора, он и стал основой для его «Повестьи временных лет». Текст Нестора в его первоначальном виде до нас не дошёл, его корректирует инок Выдубицкого монастыря Сельвестр. В 1118 году создаётся третья редакция «Повести». Существуют аргументы, что древнейший свод был составлен в 996-997 годах Анастасом-корсуняниным, который, после крещения Владимира, вместе с «Корсунскими попами» отправился в Киев. Здесь особенно важно, что «Сказание о распространении христианства» близко по времени с самим крещением и записано очевидцами и участниками событий, ценно, как свидетельство современника. Существует, впрочем, ещё более ранняя языческая летопись.
    Странным образом летопись перестаёт интересоваться князем Владимиром, который просветил Русь. Предполагают, что эта часть летописи до нас не дошла, подверглась цензуре, после которой осталось лишь несколько строк, не относящихся к князю Владимиру. По-видимому, вторая часть Владимирова княжения не случайно выпала из текста «Повести». Известно, что Византийская церковь того времени отказывалась канонизировать Владимира. Борис и Глеб, сыновья Владимира были канонизированы. Их официальное причисление к лику святых при Ярославе Мудром. Сын Владимира от Рогнеды, Ярослав Мудрый упорно добивался от Константинопольского патриархата канонизации Владимира и Ольги, но всякий раз получал категоричный отказ. Признали святыми только Бориса и Глеба. Был установлен единый день памяти этих первых русских святых – 24 июля. Сам Владимир, остался вне церковного почитания. Греческое священство Киевской метрополии отказывалось канонизировать князя по причине, что его «не прославил Бог», то есть от гробницы Владимира не происходит чудотворений, которые в те времена считались непременным знаком святости. В «Повести» значится, что мы, «став христианами, не воздаём ему почестей, равных его делу». Византийская   церковь были весьма недовольны Владимиром, отказывалась от канонизации крестителя Руси.
     В «Повести» летописец лишь слегка коснулся появления Анны в «Корсунской легенде», также мимоходом отметил летописец 1011 год её смерти: «Преставилась Владимирова царица Анна». Таким образом, расчёты Константинополя на Анну не оправдались, а с её смертью были утрачены надежды Византии на «гегемонию» на Руси. Константинополь стремился направлять Русь в русло византийской политики, для того и приехали на Русь. Владимир понимал это задолго до крещения. Среди мер противодействия этому, князь Владимир избрал весьма неожиданные. Когда, например, греческие епископы потребовали введения смертной казни на Руси за разбои, говоря «Вот умножились разбойники, почему не наказываешь их?» Князь отвечал: «Греха боюсь». Эта фраза в духе религиозной добродетели, усвоенная крещеным князем. То есть перенесение Цареградских порядков на Русь противоречили пониманию справедливости. Ведь сказано же: «Не убий». Казнь, как её не трактуй – убийство, грех. Владимир, не в пример Византийским царям, вдруг сделался ревностным христианином в буквальном понимании евангельских предписаний «имение раздавайте нищим, блаженны милостивые». Князь Владимир послал по Киеву объявить: «Все бедные, все нищие отныне могли идти в государственную казну и на княжеский двор и брать себе там всё, что надобно: питьё, и пищу, и деньги. Если найдутся такие больные и немощные, что им не дойти до княжеского дворца, снарядить телеги, развозить по Киеву хлеб, мясо, мёд в бочках; доставлять на дом, раздавать бедным». Но интересен факт, что церковь (как Византийская, так и наша) и не думала раздавать земные сокровища, а напротив, всячески собирала их. В результате получалось, что такая публичная добродетельная акция князя Владимира, как бы противопоставляла себя церкви, побуждала и её отказаться от богатства земного в пользу «сокровищ небесных». Поведение князя привело к совершенно невозможному положению, и Владимир это понимал. Он вовсе не собирался дискредитировать церковь, но ясно дал понять, что в дела государства церковь не должна вмешиваться сверх разумного. Отсюда в народе возросла популярность Владимира, называли его «ласковым князем Владимиром», таким его и хранит память народных былин. Христианин Владимир, ограничивал чрезмерные устремления церкви, используя старые общинные традиции древней Руси, Руси Арийской: помощь больным, престарелым, участие народа в княжеском пиру. Это на Руси повелось из глубины веков. И церкви пришлось искать компромисс с народом — «христианское милосердие» не на словах, а на деле, которое с незапамятных времён отличало широту русской души. Владимиру нужна была церковь в интересах развития связей с другими государствами, для становления и укрепления единого государства Руси. Желалось Владимиру сделать Киев не хуже Константинополя, надо было положить начало тому, чтобы Киевская Русь не нуждалась в греческом духовенстве, надо было развивать свои центры культуры, своего рода академии наук и университетов при монастырях, воспитывать образованных людей, это с успехом удаётся уже  при Ярославе Мудром. Среди книг в монастырских библиотеках появились летописи, сочинения различных «хождений», философские трактаты, писались иконы.  Но Владимир видел также и хорошо понимал опасность византийской церкви, как рычаг влияния чужой политики, как орудие воздействия политики иного государства на Русь. Константинополь долгое время не хотел смириться с мыслью о самостоятельности Киевской Руси, Русского православия. Ярослав  в 1051 году самостоятельно (без Константинопольского патриархата), «собрав епископы» впервые поставил митрополитом Иллариона – русского священника. Так Русская церковь укрепила свою независимость.
    При Ярославе в 1030 году в Новгороде открылись школы для детей, где их учили грамоте по книгам. «Велика бо бывает польза от учения книжного». Расцвет древнерусского государства произвёл большое впечатление в мире, Киев называли «украшением Востока» и «Соперником Константинополя». Так прекрасно Владимир «вспахал», а Ярослав «засеял» Русь Великую!
   Византийская церковь настойчиво пытается прививать на Руси религиозную нетерпимость, требующую отказа от общения с инаковерующими по религиозным соображениям. Тому противились на Руси и христиане и язычники. Русь изначально складывалась, как государство, объединявшее не только славянские племена. Новая вера, которую несли на Русь византийские епископы, переплавляясь, пропитывалось древним верованием Руси в народное христианство. Как чтил народ свои древние народные праздники, драгоценные наследия старины, так и продолжал чтить в крещеной Руси празднества народные: Масленицу, Ивана Купалы, Троицу, Святки,  Коляда, Радуницу, Сретенье и многие другие. Христианство слилось с древними народными верованиями в народное христианство.
     Владимира провозгласила святым новгородская церковь по прямому указанию Александра Невского в 1240 году. День смерти Владимира (15 июня) совпал с днём победы Александра на Неве. Канонизация Владимира показала киевлянам, что Русская земля жива, что величие Киева помнят и хранят на Севере, что Русь помнит и хранит славу своих великих предков. В тот трагический для Киева период это было очень важно. Осенью 1240 года татарами был захвачен, разгромлен и залит кровью Киев, сгорели и были разрушены храмы, погибли все его жители. Князь Александр в раздробленной и разгромленной Руси вспоминает святого Владимира, как символ её единства и могущества, как залог будущего. Общерусская канонизация князя Владимира состоялась только при Иване Васильевиче Грозном.