Новости журнала
ПРЕДИСЛОВИЕ
В данном обобщённом песенном сборнике «Песни казачьего календаря» предпринята попытка собрать и восстановить в возможной полноте тексты и мелодии песен Всемирного казачьего братства. В эпоху воинствующей, большевистской бездуховности в России, при «расказачивании Дона» (геноцид по отношению к казачеству под руководством Троцкого), при истреблении всего его духовного наследия, был уничтожен полный свод народных казачьих песен — «Песни казачьего календаря».
В период «расказачивания Дона»: одна часть казачества была отторгнута от Родины в изгнание — в русскую эмиграцию; другая часть — была уничтожена в концентрационных лагерях, третья часть стала изгоями в своём Отечестве: рассеялись беглецами по всей России, не имея при себе ни документов, ни средств к существованию. Среди беженцев с Дона в Тульскую губернию, оказался и мой отец, Сигачёв Александр Фёдорович, казак Донской, станицы Островской, хутора Каменный. Совсем ещё юным бежал с Дона и вынужден был ютиться в землянках, в заброшенных подвалах, на чердаках, в бараках и в трущобах — на «ударных стройках коммунистических пятилеток», пока, с горем пополам устроился на работу в конный парк конюхом. Там он и работал, там и жил, оттуда и на фронт в 1941 году в конную дивизию отправили…
Но казачья песня не только осталась жить, но обогащалась новыми песнями, которые являлись связующей нитью, объединяющей Вселенское казачье братство; она предстала перед изумлёнными слушателями всего мира во всём своём великолепии. Казачья песня, это живой свидетель красоты и душевных качеств самобытного, свободолюбивого, героического народа. Истинно народная песня способна выдержать любые испытания лихолетий, она неразрывно слита с глубинными переживаниями и бессмертна, как бессмертен сам народ, творец своей духовности и своих песен.
Сила народной песни в отличие от других письменных памятников старины состоит в том, что песня не несёт в себе отпечатков иноземного влияния, в отличие, например, от летописей (как известно, многие летописцы были далеко небеспристрастны на страницах своих «сказаний»). Песня сохраняет тот первозданный душевный лад людей, когда она рождалась. Песни создавал сам народ, без заморской подсказки и без корысти. Во все времена народ пел своё, вкладывал в песню свою жизнь, свои чувства, надежды, горе и радость. Народная песня жила так, как жил и чувствовал её создатель – народ, во всём своём многообразии. Она была явлением свободного творчества, естественным отражением жизни и быта вольного народа.
Сбор материалов для текстов и музыки сборника «Песни Вселенского казачества» – это кропотливый многолетний труд. Тексты песен выявлялись в архивах областных и районных городов, в коллекциях собирателей, в книгах, в журналах, в записях на грампластинках и аудиокассетах. Песни для данного сборника собирались по казачьим станицам и хуторам, деревням, посёлкам и сёлам Дона, Волги, Причерноморья, Приуралья, Уральского и Сибирского регионов, в Даурии, в предгорьях Кавказа, в Приэльбрусье.
Издавна казачья песня являлась объектом самого пристального внимания исследователей, этнографов, фольклористов, писателей, поэтов — песенников, драматургов, лингвистов. Это объясняется, прежде всего, особенностями и богатством песенного духа, ревностно хранимого в среде казаков. Общепризнан особый певческий дух казака, отличный в этническом, психологическом и культурном отношении от песен «россиянина». Большинство фольклористов считают, что казачество имеет свой особый светильник искусства в музыке, в песне и в танце. Народ как будто тот же самый, но песня казачья совсем другая, своеобразная. Очевидно, что почувствовать особый аромат песенного казачьего фольклора без учёта этнической особенности казаков и без учёта их культурных связей невозможно. Оригинальный казачий стиль хорового пения отличен даже от южнорусской песнопевческой практики, в том числе и по образцу гармонизации. Даже в обиходных церковных хоровых напевах издавна господствовала европейская гармония, европеизированный стиль которой долгое время сковывал народное музыкальное творчество. Западноевропейская школа хорового пения с искусственной метрической упорядочностью ритма, сковывала распев с несимметричным, свободным песенным ритмом. Казачьи распевы не укладываются в жёсткое прокрустово ложе гармонических рамок квадратных периодов мелодий. Свободолюбивому казаку и в песне более любо ладовое своеобразие несимметричного ритма свободных казачьих напевов.
Среди русских рек Дон не самая большая река, но, пожалуй, ни одна из них, за исключением Волги, не была столь прославлена в летописях, в песнях, в легендах и сказаниях, как Дон. Издавна нежно и ласково величали её казаки «Тихим Доном», Доном-Батюшкой», «Дон-Ивановичем», «Доном-богатырём», которая была их колыбелью, духовной опорой, кормилицей и поилицей. Дону казаки поверяют свои сокровенные сердечные думы, радость и горе. Песни казаков исполнены красоты, силы, благородства и подчёркнутого ритма. Искусство хорового пения принадлежит, как известно, к наиболее древним видам народного творчества, его истоки уходят вглубь веков. В традиции хорового пения казаков, преимущественно без музыкального сопровождения, ибо использование музыкального сопровождения снижает интонационную выразительность мелодии. Специфическая казачья среда создала свой неповторимый фольклор, свои особенные, только ей свойственные песни, которые отличаются большей воинственностью, чем песни солдатские, но не перенасыщены ратными подвигами и они, как правило, глубоко патриотичны.
В неразделённости чувств и переживаний казака с окружающим его миром природы, рождает особенные поэтические образы, такие, как прямое обращение к явлениям этого мира и становятся исходной точкой эмоционального переживания: «Ты взойди, взойди, солнце красное», «Не шуми ты, мати-зелёная дубравушка», «Ой, ты, степь широкая». И, что особенно важно, – поэтическое олицетворение, порождённое этой неразделённостью душевного мира героя с миром природы, сформировало самобытную поэтическую символику: образы ясного сокола, горькой калины, кукушечки, белой лебёдушки, молодой рябинушки – из чего создаётся неповторимая нравственная и эстетическая атмосфера казачьих песен, вобравшая в себя наиболее устойчивые черты национального характера. В каждой казачьей песне живёт душа того человека или тех людей, которые сложили её. И чтобы раскрыть в полной мере песню, надо сродниться своей душой с душой, живущей в песне. Если душа не поёт, если нет искренности и доброты, протяжную казачью песню не споёшь, не каждого песня к себе допустит.
В фольклоре народ сохраняет, сам того не осознавая, останки древних традиций, восходящих к предыстории, он выполняет функцию «подсознательной коллективной» памяти, содержание которой, совершенно очевидно, пришло откуда-то ещё. Кто хочет понять свой народ до конца, должен пристально присмотреться и прислушаться к его истокам – к песням, сказкам, к пословицам, поговоркам, к отдельным словам (в которых неискоренимо присутствуют коды народа). За словом всегда стоит глубинный смысл, многогранное значение, за буквальным смыслом – тайный смысл истории, культуры, религии народов и наций. И песни, что пелись нашими предками, должны мы бережно хранить и преумножать, а не уподобляться тем вандалам, которые рушили храмы на Руси, вначале древневедические, а затем и православные.
В данном сборнике песен значительное внимание уделено утраченному народному казачьему песенному календарю, который основывался на смене времён года и распорядке земледельческих работ и скотоводчества. Календарные обряды и их поэзия делится на четыре цикла соответственно четырём временам года: зимний, весенний, летний, осенний. Зимний цикл связан с зимним солнцеворотом, с поворотом солнца от зимы к весне и заканчивается перед наступлением весны на Масленицу.
Весенний цикл охватывает время от начала поста, т.е. после масленицы и до конца пахоты и посева. Он начинался встречей весны и заканчивался её проводами. Основную роль тут играли весенние полевые работы и первый выгон скота на пастбище. В конце этого цикла был праздник Троицы. Троицын день с незапамятных времён является одним из любимейших народных праздников.
Летний цикл включает в себя обряды, связанные с окончанием посевных работ, от летнего равноденствия до начала уборки урожая. Этот цикл открывался весёлым, жизнерадостным праздником Ивана Купалы в ночь с 23 на 24 июня, когда наступал полный расцвет природы. В день летнего солнцеворота солнце делает поворот на зиму и стоит самый длительный день в году и самая короткая ночь. На Купалу загорались по полям, холмам и берегам рек праздничные огни. Считалось, что, перепрыгивая через купальские костры, они очищались перед началом жатвы, становились здоровыми и набирались сил. На Купалу, по народному представлению, многие травы и растения приобретают особую целебную силу.
Петровские песни пелись в Петров день (29 июля ст.ст.) – в самый разгар лета. Молодежь веселилась всю ночь, а утром собиралась на возвышенных местах встречать зарю. У Забайкальских казаков на Петров день устраивались на меже гулянья, где сходилась молодёжь нескольких селений. С Петрова дня казак начинает косить сено. С этим связаны многие народные приметы и присловья, в которых отражены некоторые фенологические и природные явления: «Пришёл Петрок — отщипнул листок». «На Петров день сено сохнет и под кустом, а после Петра – не сохнет и на кустах». Обряды Петрова дня имели охранительную функцию. Петровым днём завершалась весенне-летняя обрядность. Начиналась страдная пора. Наступало настоящее лето – припасиха. Пора уборки урожая обрядами не богата. Хлеб жали, благоговея перед таинством выращенного урожая.
Осенний цикл начинался с уборки урожая и заканчивался в середине ноября, в предрождественский пост. Он связан с осенним равноденствием. Обряды, совершаемые в это время, относятся к уборке хлеба и к её окончанию, которое в народе называли «зажинки», и «дожинки», последние заканчивались пиром и песнями. С каждым из этих циклов связаны особые фольклорные произведения, в том числе, песни, игры и хороводы. Сами по себе хороводы на природе – зрелища исключительной красоты и музыкальной гармонии, особенно в крупных станицах. Они проводились на открытых больших луговинах, возле речки или озера на местах возвышенных, так что вся станица могла любоваться этим праздничным красочным зрелищем.
Начиная с 15 августа, в сёлах проводились красочные, шумные осенние гулянья с песнями, танцами и хороводами. По окончанию бабьего лета (после 8 сентября) устраивались осенние вечеринки в куренях, с посиделками: пряли, ткали, вышивали с песнями. Молодёжь на осенних посиделках не только пела чудесные песни, но и водила хороводы, проводили игры. Молодые казаки присматривались к невестам. Нередко хороводные песни сопровождались под аккомпанемент, балалаек, гуслей, свирелей, рожков и других инструментов.
«Покровские» вечеринки, хороводы, игры и посиделки начинались в первых числах октября. К этому времени готовилось пиво. Закрывался осенний цикл хороводами, сюжеты которых связаны с темой осенних свадеб. За осенними хороводами следовали зимние затеи, которые были такие же бурные, как летние в период Купалы, но только более широкие и разгульные.
Основной критерий подбора песен Вселенского казачества состоял в том, чтобы найти образцы песен не только типичных для казачьей традиции, но и обладающие высокими музыкально-поэтическими достоинствами. Мне искренне хотелось внести свою скромную лепту в песенную сокровищницу казачьей вольницы, овеянной немеркнущей славой легендарных подвигав: Разина Степана Тимофеевича, Ермака Тимофеевича, Дежнёва Семёна Ивановича, Болотникова Ивана Исаевича, Булавина Кондратия Афанасьевича, Пояркова Василия Даниловича, Хабарова Ерофея Павловича, Пугачёва Емельяна Ивановича, Платова Матвея Ивановича, Деникина Антона Ивановича.
«Здравствуй, тихий Дон, снизу доверху, сверху донизу. С Кубанью вольной, Тереком бурным, Яиком студёным, Иртышём полноводным, Амуром широким и вы, атаманы-молодцы, в станицах привольных и всё казачество искони славное»
Из старинной казачьей здравницы
1. ЗАПЕВКА
Ой, пора тебе на волю, песня русская,
Благовестная, победная, раздольная.
Погородная, посельная, попольная,
Непогодою–невзгодою повитая.
Во крови, в слезах крещёная-омытая!
Ох, пора тебе на волю, песня русская!
Не сама собой ты спелася-сложилася:
С пустырей тебя намыло снегом-дождичком,
Нанесло тебя с пожарищ дымом-копотью,
Намело тебя с сырых могил метелицей.
2. СЛАВЯНСКИЙ ГИМН
Гей, славяне, все мы дети
Матери единой
Запевайте дружно, братья,
Наш напев старинный.
Жив он, жив он, дух славянский,
Светлый дух народа.
Наше знамя – честь и, правда,
Наш призыв – свобода!
За отчизну, за свободу
Мы сражались смело,
Мы вставали брат за брата,
За святое дело.
Жив он, жив он, дух славянский,
Вольный и могучий.
Наше солнце не закроют
Никакие тучи!
Мы протянем руку братьям
Через горы, реки.
Наша дружба нерушимо
Будет жить во веки.
Жив он, жив он дух славянский,
Дух народной чести.
Никогда нас враг не сломит,
Если будем вместе!..
3.ЧТО КАК СКУЧНО?..
Что как скучно, что как грустно?
День идёт не в день!
А бывало, распевал я,
Шапка набекрень!
Гей вы, ну ли, что заснули?
Шевелись, гляди!
Вороные, удалые
Гривачи мои!..
С песней звонкой, шёл сторонкой,
С Любушкой своей.
И украдкой, да с оглядкой
Целовался с ней!
Мать узнала, всё пропала,
Любу заперла.
И из дому, за Ерёму,
Замуж отдала.
Я другую, молодую,
Выберу жену:
В чистом поле, на просторе,
Гибкую сосну.
Время минет, кровь остынет,
И пройдёт печаль.
Вороную, удалую
Тройку только жаль!
4. ДОРОГИ
Чуть горит зари полоска узкая,
Золотая, тихая струя...
Ой, ты, мать-земля, равнина русская,
Дорогая Родина моя.
В серебре деревья, как хрустальные,
Но тревожен зимний их узор...
И бегут, бегут дороги дальние
В голубой, заснеженный простор.
Чья душа с тоскою не оглянется?
По земле, взрывая ночь и тьму,
Вражья рать по тем дорогам тянется
К городу родному твоему.
Не для них сады у нас посажены,
Мерянные лентою версты,
Не для них дороги наши лажены,
Не для них построены мосты.
Догорай, зари полоска узкая,
Золотая тихая струя.
Ой, ты, мать-земля, равнина русская,
Дорогая Родина моя!..
5. НЕ ДЛЯ МЕНЯ
Не для меня придёт весна,
Не для меня бук разовьётся,
И сердце трепетно забьётся
В восторге чувств не для меня.
Не для меня ты будешь петь,
Улыбкой дивною чаруя;
Я ж буду плакать и грустить,
На рок судьбы всё негодуя.
Не для меня в вечерний час
Спешить ты будешь на свиданье,
Не обниму я больше вас,
Забывшись в трепетном лобзанье.
Не для меня придёт весна,
Не для меня наступит счастье,
И не полюбит вновь она
И не проявит мне участье...
А для меня: мой конь лихой,
Казачья сабля-лиходейка,
И без границ простор степной,
Да пуля — подлая злодейка...
6. УЖ ТЫ, САД, ТЫ, МОЙ САД
Уж ты, сад, ты, мой сад,
Сад зелёненький,
Сад зелёненький,
Развесёленький!
Сад зелёненький,
Развесёленький,
Ты зачем, садок, отцвёл,
Осыпаешься?
Ты зачем, садок, отцвёл,
Осыпаешься,
Сколь далече, милый мой,
Собираешься?
Сколь далече, милый мой,
Собираешься,
Ты во путь ли, во поход,
Во дороженьку?
Ты во путь ли, во поход,
Во дороженьку?
Ты со всеми, милый мой,
Распрощаешься,
Ты со всеми, милый мой,
Распрощаешься,
А со мною, молодой,
Всё ругаешься.
А со мною, молодой,
Всё ругаешься,
Не ругайся, не бранись,
Скажи: «Милая, прощай!»
Мне не жалко мать-отца,
Жалко молодца –
Предстояла молодцу
Служба царская.
Предстояла молодцу
Служба царская,
Служба царская,
Государская.
7. ПО САДУ ГОРОДСКОМУ
Как по саду городскому
Между рубленых хором,
Ходит Стенька каждый вечер
Переряженным купцом.
Зазнобило атамана,
Отучила ото сна,
Раскрасавица Алёна,
Чужемужняя жена.
Муж сидит в рядах гостиных
Да алтынам счёт ведёт,
А жена одна скучает,
Тонко кружево плетёт.
Стенька ходит, речь заводит,
Не скупится на слова:
У Алёны сердце бьется,
Не плетутся кружева.
«Полюбилась мне ты сразу,
Раскрасавица моя!
Либо лаской, либо силой,
А добуду я тебя!
Не удержат ретивого
Ни запоры, ни замки...
Люб тебе я, аль не люб?
Говори мне напрямки!
Город Астрахань проведать
Завернул я по пути,
Чтоб с тобой, моя голубка,
Только ночку провести...
8. ЭХ, ДА ЧТО ЖЕ ВАМ, ПОЛЯ
Эх, да что же вам, поля,
Эх, полюбилося?
Эх, да что же на полях
Уродилося?
Эх, полюбилися полям
Эх, клёны стройные.
Эх, посадили их весной
Люди добрые.
Эх, ручейки в полях текут
Эх, серебристые.
Эх, соловьи в кустах поют
Голосистые.
Эх, уродилася в полях
Эх, рожь-красавица.
Эх, золотым зерном она
Наливается.
Эх, да стали все поля
Эх, изобильные.
Эх, да славься ты, земля
Наша сильная!
9. ЭТУ ПЕСНЮ ЗАПЕВАЮ
Эту песню запеваю
Песнь любимую мою.
Я всегда к ней припеваю
Про рябинушку свою.
Припев:
Э-эх! Ты, рябинушка моя,
Э-эх! Ты, кудрявая моя.
Раскудряв, кудряв, кудрява,
Раскудрявенькая!..
Стоит гордо, высоко,
Вся ветвями сплетена
И над рощею высоко
Поднимается она!
Припев:
Ныне ягод было мало,
Не видал я ни одной;
И любовь не настояла
Мне рябиновки родной!
Припев:
10. СОЛОВЬИНАЯ СТАНИЦА
Разливается, рассыпается
За рекой соловей!
Спой, соловушка, про зазнобушку!
О любимой моей.
Ночка звёзды сеет
В голубом краю,
Выйдешь – сердцем млею, -
Оробев, стою;
И сказать не смею
Про любовь свою.
В небе ясном солнце красное,
Разлилось над рекой;
Я без разума, синеглазая,
Потерял свой покой.
Сам себя жалею,
Про тоску пою;
Выйдешь – сердцем млею, -
Оробев, стою;
И сказать не смею,
Про любовь свою.
Ночка синяя в речку кинула
Золотую луну;
Жду любимую, жду родимую,
Жду тебя лишь одну.
Разгони скорее
Грусть-тоску мою.
— Стань звездой моею, -
Сердцем говорю, -
Выйдешь – сердцем млею,-
Оробев, стою;
И сказать не смею
Про любовь свою.
11. ВНИЗ ПО ВОЛГЕ-РЕКЕ
Вниз по Волге-реке,
С Нижня Новгорода
Снаряжён стружёк,
Как стрела, летит,
Как стрела летит.
Как на том на стружке
На снаряженном
Удалых гребцов
Сорок два сидят,
Сорок два сидят.
Как один-то из них,
Добрый молодец,
Призадумался,
Пригорюнился,
Пригорюнился.
— Ах, о чём же ты,
Добрый молодец,
Призадумался,
Пригорюнился,
Пригорюнился?
_ Я задумался
О белом лице,
Пригорюнился
О ясных очах,
О ясных очах.
Если ж девица
Да не сжалится,
То зачем же мне
И на свете жить,
И на свете жить?
Ой, вы, братцы мои,
Вы, товарищи,
Сослужите вы мне
Службу верную,
Службу верную!
Киньте, бросьте меня
В Волгу-матушку,
Утопите моё
Горе лютое,
Горе лютое.
Лучше в Волге мне быть
Утопленному,
Чем на свете мне жить
Разлюбленному,
Разлюбленному!
12. ВСТАНЬ, ПРОЙДИСЬ СО МНОЙ, РОДНАЯ...
Встань, пройдись со мной, родная,
Спляшем «Русскую» вдвоём;
Значит удаль молодая
Заходила ходуном.
Как махнула ты платочком,
Раскрасавица моя,
Как пошли вперёд носочком,
Разуважила меня!
Прочь, мирские пересуды!
Провались ты, бабий смех!
Прежде нас любили люди,
Так и нам любить не грех.
У меня в казне сухотка,
За душою ни гроша –
Эх! Зато, моя красотка,
Нараспашку вся душа.
С работящими руками,
Да со сметливым умом –
Всю станицу вверх ногами
Мы с тобой перевернём;
А как станем мы с устатку
Вместе ночки коротать, -
Жизнь сама пойдёт в присядку,
Припеваючи плясать!..
13. КАЗНЬ СТЕПАНА РАЗИНА
Точно море в час прибоя
Площадь Красная гудит!
Что за говор? Кто там против
Места лобного стоит?
Плаха чёрная далёко
От себя бросает тень...
Нет и облачка на небе...
Блещут главы… ясен день.
Ярко с неба светит солнце
На кремлёвские зубцы,
И вокруг высокой плахи
В два ряда стоят стрельцы.
Вот толпа заколыхалась, -
Проложил дорогу кнут:
Той дороженькой на площадь
Стеньку Разина ведут.
С головы казацкой сбриты
Кудри чёрные, как смоль;
Но лица не изменили
Казни страх, и пыток боль.
С болью тяжкою оставил
В это утро он тюрьму;
Жаль не жизни, а свободы,
Жалко волюшки ему.
Не придётся Стеньке кликнуть
Клич казацкой голытьбе,
И призвать её на помощь
С Дона тихого к себе.
Не придётся с этой силой
Силу ратную тряхнуть –
Воевод, бояр московских
В три погибели согнуть.
Вот и помост перед Стенькой...
Разин бровью не повёл,
И наверх он по ступенькам
Бодрой поступью взошёл.
Поклонился он народу.
Помолился на собор...
И палач в рубахе красной,
Высоко взмахнут топор...
«Ой, ты, Дон ли мой родимый!
Волга-матушка река!
Помяните добрым словом
Атамана казака!..
Ты прости, народ крещённый!
Ты прости-прощай, Москва!..»
И скатилась с плеч казацких
Удалая голова.
Знать уж долюшка такая,
Что не пал казак в бою,
И сберёг для чёрной плахи
Буйну голову свою.
14. МОЛОДЕЦ НА ДОПРОСЕ
Мимо лесу, мимо тёмного,
Мимо садика зелёного
Пролегала путь-дороженька
Широка, торна, пробойная.
Ой, по той ли по дороженьке
Там идут-идут солдатушки,
Они ведут удалого молодца,
Удалого молодца-разбойничка.
Резвы ноженьки закованы,
Назад рученьки завязаны.
Ведут его в Москву-каменну,
Ведут его к царю Грозному...
Стал царь молодца допрашивати:
-Ты скажи, удалый молодец,
С кем ты воровал, разбой держал,
Ой, и кто твои товарищи?..
-Я скажу тебе, православный царь,
С кем я воровал ночью глубокою,
С кем разбой держал в ночь тёмную,
Ой, и кто мои товарищи...
Как мой первый друг – ночь тёмная,
Как другой мой друг, мой верный конь,
Как друг третий — нож булатный мой –
Вот — все три мои товарища...
15. ПЧЁЛОЧКА ЗЛАТАЯ
Пчёлочка златая, что же ты жужжишь?
Пчёлочка златая, что же ты жужжишь, жужжишь?..
Жаль, жаль, жалко мне, что же ты жужжишь?
Жаль, жаль, жалко мне, что же ты жужжишь?
Около летаешь, а прочь не летишь,
Около летаешь, а прочь не летишь, летишь...
Жаль, жаль, жалко мне, а прочь не летишь.
Жаль, жаль жалко мне, а прочь не летишь.
Али ты не любишь Любушку мою?
Али ты не любишь Любушку мою, мою?
Жаль, жаль, жалко мне Любушку мою.
Жаль, жаль, жалко мне Любушку мою.
У моей у Любы — русая коса.
У моей у Любы – русая коса, коса...
Жаль, жаль, жалко мне – русая коса,
Жаль, жаль, жалко мне – русая коса.
Чёрные брови, серые глаза,
Чёрные брови, серые глаза, глаза...
Жаль, жаль, жалко мне серые глаза.
Жаль, жаль, жалко мне серые глаза.
Сладкие медовые губочки у ней,
Сладкие медовые губочки у ней, у ней...
Жаль, жаль, жалко мне — губочки у ней.
Жаль, жаль, жалко мне — губочки у ней.
Я к губам прилипну, с ними и умру,
Я к губам прилипну, с ними и умру, умру...
Жаль, жаль, жалко мне — с ними и умру.
Жаль, жаль, жалко мне — с ними и умру.
16. ЗАПОЁТ СВОЮ ПЕСНЮ ПРИЗЫВНУЮ
Запоёт свою песню призывную
Соловей над рекою в саду.
Приходи же ко мне синеокий мой,
Приходи, я тебя подожду.
Ты придёшь и под шёпот черёмухи
Скажешь слово – замрёт соловей.
Может быть, ты меня, синеокий мой,
Назовёшь нынче милой своей.
Как услышу я голос твой ласковый,
Только молча в глаза посмотрю...
Мы с тобою, родной, синеокий мой,
Встретим первую нашу зарю.
Сохрани на всю жизнь для меня одной
Синь бездонную – радость мою.
Приходи же скорей, синеокий мой,
Для тебя эту песню пою.
17. ВО САДУ ЛИ В ОГОРОДЕ
Во саду ли в огороде
Девица гуляла:
Она ростом невеличка,
Лицом круглоличка,
За ней ходит, за ней ходит
Удалой молодчик;
За ней носит, за ней носит
Дороги подарки.
— Кумача я не хочу,
Китайки не надо.
Принеси, моя надежда,
Алого глазету:
На две юбки, на две шубки,
На две телогрейки!
Чтоб не стыдно было девке
На улицу выйти.
Я пойду ли, молоденька,
Во торг торговати:
Во торг торговати,
На рынок гуляти.
Я куплю млада-младенька,
Пахучие мяты.
Посажу я эту мяту
Подле моей хаты:
«Не ходи ты, бел-кудрявый,
Мимо маво сада.
Не топчи-ка, бел-кудрявый,
Ты душисту мяту:
Я не для тебя садила,
Водой поливала;
Для того садила,
Кого я любила,
Для кого я поливала,
Кого целовала»
18. ЦИМЛЯНСКОЕ МОРЕ
Где стелются шёлком рассветные зори,
Где ветер гуляет степной,
Шумит на просторе Цимлянское море
И чайки летят над волной.
Поутру казачка приморской станицы
На берег садами идёт.
Поёт молодица о доброй пшенице,
О море Цимлянском поёт.
Белеет платина над синим затоном,
Пути в пять морей пролегли,
Каналом бетонным плывут Волго-Доном,
Как лебеди, вдоль корабли.
Шумит на просторе Цимлянское море
И чайка летит над волной.
Где стелются шёлком рассветные зори,
Где ветер гуляет степной...
19. НА ЛУГУ ТРАВА РОСИСТА
На лугу трава росиста,
Цветики медовые.
Полюбила тракториста,
Девушка бедовая.
Соловей, певец прибрежный,
Слушал со вниманием,
Как играл ей парень нежно
Волжские «Страдания».
В синем небе пламенела
Зорька негасимая.
У берёз обнял несмело
Тракторист любимую.
И, смутившись не на шутку,
Над листвой крылатою
Закурил он самокрутку,
Счётом… двадцать пятую.
Взвился сизый дым над речкой,
Над водой зеркальною.
Было каждое колечко,
Словно обручальное.
Значит, выйдет замуж скоро
Девушка бедовая.
Ой, весна, травы узоры,
Ой, цветы медовые!..
20. ЛИПА ВЕКОВАЯ
Липа вековая над рекой стоит,
Песня удалая вдалеке звучит.
Луг покрыт туманом, словно пеленой,
Слышен за курганом звон сторожевой.
Этот звон унылый давно прошлых дней
Пробудил, что было в памяти моей.
Но всё миновало, и я под венцом, -
Молодца сковали золотым кольцом...
Липа вековая над рекой шумит,
Песня удалая вдалеке звенит...
Хорошо ли, плохо ль – всё же мы вдвоём,
Если будем живы, стало – не помрём...
21. В СТАРИНУ ЖИВАЛИ ДЕДЫ
В старину живали деды
Веселей своих внучат;
Как простую пили воду
Мёд и крепкое вино:
Веселились, потешались,
Пировали круглый год!
Вот как жили при Аскольде
Ниши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!
Люди ратные не смели
Брать всё даром на торгу
И лишь греков обижали
И заезжих поморян;
В пояс кланялись народу
И честили горожан.
Вот как жили при Аскольде
Наши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!
Без варягов управлялись
С печенежской мы страной.
И Византию громили,
И с косогов брали дань,
И всех били Киевлян,
Как нас бьют теперь самих!
Вот как жили при Аскольде
Наши деды и отцы!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Как живали в старину!
Ну-тка, братцы, поскорее
Забирайте невода!
Мы при помощи Перуна
Лодку рыбой нагрузим,
И наловим для продажи
Золотистых осетров...
Ну-тка, братцы, поскорее
Забирайте невода!
Ну, вот слышите ль, ребята,
Забирайте невода!
22. КАК У НАШИХ У ВОРОТ
Как у наших у ворот
Стоит озеро воды,
Молодец коня поил
К воротечкам подводил.
К вереюшке привязал,
Красной девке приказал:
«Красна девица-душа,
Сбереги маво коня!..
Сбереги маво коня,
Не порвал бы повода;
Повода шелковые,
Удила серебрены».
Красна девица идёт,
Словно павушка плывёт,
Словно павушка плывёт,
Таки речи говорит:
«Не твоя, сударь, слуга,
Не держу тваво коня,
Когда буду я твоя,
Сберегу тваво коня...»
23. КАК ЦВЕТОК ДУШИСТЫЙ
Как цветок душистый
Аромат разносит,
Так бокал налитый
Тост заздравный просит.
Выпьем мы за друга,
Друга дорогого,
И пока не выпьем,
Не нальём другого.
Ещё раз мы просим
И бокал подносим,
Чтобы без отказу
Выпивали сразу.
Аромат душистый
Всё сильней несётся,
И бокал пенистый
Веселее пьётся.
Без поливки цветик
Бедный высыхает,
Без вина дружочек
Бедный засыпает.
24. УГАРОВСКИЕ ПЕРЕБОРЫ
Сколько раз я зарекалась
Под гармошку песни петь,
А гармошка заиграет –
Так сердечку не стерпеть.
Пароход идёт по Волге,
На нём стулья венские.
Лучше парня городского -
Наши деревенские.
Как на Волге, на реке
Огни негасимые.
Наши девушки-волжанки
Все очень красивые.
Глазки кари, глазки кари,
Карие кариночки,
Завлекли они меня
Вчера на вечериночке.
Через поле любить – горе,
Через лес любить – беда.
Полюбил я через Волгу –
Не даёт ходить вода.
Это что за озеро –
Лебеди купаются.
Это что за девушка —
Все в неё влюбляются.
Из-за вас, зелёны ёлочки,
Деревни не видать,
Из-за вас, красивы девушки,
Приходится страдать.
На мою на балалаечку
Повесили сирень,
Чтобы эта балалаечка
Играла целый день!..
25. ПРОЛЁТНЫЙ СОЛОВЕЙ
Налево – рожь, направо – рожь
Без края и конца,
Хоть целый день в хлебах пройдёшь,
Не встретишь деревца.
В овраге липа лишь цветёт
Одна среди полей,
Ей только раз в году поёт
Пролётный соловей.
У песен сила велика,
Так соловейко пел,
Что ночка стала коротка,
А утром – улетел!..
И долго ждать придётся ей,
Когда весна придёт.
И голосистый соловей
Всю ночку пропоёт!..
26. ПРИ ДОЛИНЕ КУСТ КАЛИНЫ
При долине куст калины,
Калинушки да он стоял.
Как на этом на кусточке
Соловушка распевал.
Как на этом на кусточке
Соловушка распевал.
Ты не пой, не пой, соловушка,
Ты не пой весной.
Ты не пой, не пой, соловушка,
Ты не пой весной.
Не давай тоски-печалушки
Сердцу моему.
Не давай тоски-печалушки
Сердцу моему
Уж и так оно ретивое
Да истомилося во мне.
Уж и так ретиво сердце
Да истомилося во мне.
Доставалась моя Любушка
Другому, а не мне.
27. ПОД ЯБЛОНЬЮ ЗЕЛЁНОЙ
Под яблонью зелёною,
Под кудрявой зелёной,
Сидел молодец такой,
Неженатый, холостой.
Сидел молодец такой,
Неженатый, холостой.
Неженатый, холостой,
Держал гусли под полой.
Разыграйтесь, гусли-мысли,
Я вам песенку спою,
Я вам песенку спою
Про женитьбу, про свою.
Как женила молодца
Чужа дальня сторона.
Чужедальняя сторонка,
Макарьевска ярмарка.
28. АХ ТЫ, ЗИМУШКА-ЗИМА
Ах ты, зимушка-зима.
Ты холодная была.
Э-э-эй, да ой да,
Ты холодная была.
Ты холодная была,
Все дорожки замела.
Э-э-эй, да ой да,
Все дорожки замела.
Все дорожки, все пути,
Негде всаднику пройти.
Э-э-эй, да ой да,
Негде всаднику пройти.
Я дорожку размету,
Сама к всаднику пройду.
Э-э-эй, да ой да,
Сама к всаднику пройду.
Ах ты, всадник молодой.
Ты возьми меня с собой.
Э-э-эй, да ой да,
Ты возьми меня с собой.
Ты возьми меня с собой –
Молодой своей женой.
Э-э-эй, да ой да,
Молодой своей женой.
Меня милый подхватил.
В даль-сторонку укатил.
Э-э-эй, да ой да,
В даль-сторонку укатил...
29. ВО СУББОТУ, ДЕНЬ НЕНАСТНЫЙ
Во субботу, день ненастный
Нельзя в поле работать.
Нельзя в поле работать,
Ни боронить, ни пахать.
Мы пойдём с тобой, милая,
Во зелёный сад гулять;
Во зелёном во садочке
Хорошо пташки поют.
Не про нас ли всё с тобою,
Люди бают, говорят?
Меня молодца ругают,
Тебя, девица, бранят?
Прощай, девки, прощай, бабы,
Угоняют нас от вас
На те горы на крутые,
На злосчастный, на Кавказ.
30. ГАЙДА, ТРОЙКА!..
Гай да, тройка! Снег пушистый,
Ночь морозная кругом,
Светит месяц серебристый...
Мчится парочка вдвоём.
Милый шепчет уверенья,
Ласково в глаза глядит,
А она полна смущенья:
Что-то ей любовь сулит?
Так с тревожными мечтами
Вдаль всё мчалася она,
И не помнит, как с устами
Вдруг слились её уста.
Уж сменилась ночь зарёю,
Утра час настал златой,
Тройка мелкою рысцою
Возвращается домой.
Ах, надолго ль это счастье?
Не мелькнули бы, как сон,
Эти ласки сладострастья
И вина бокалов звон!
31. ЧЕРКЕССКАЯ ПЕСНЯ
В реке бежит гремучий вал,
В горах безмолвие ночное;
Казак усталый задремав,
Склоняясь на копьё стальное.
Не спи, казак: — во тьме ночной
Чеченец ходит за рекой.
Казак плывёт на челноке,
Влача по дну речному сети;
Казак, утонешь ты в реке,
Как тонут маленькие дети,
Купаясь жаркою порой:
Чеченец ходит за рекой.
На берегу заветных вод
Цветут богатые станицы;
Весёлый пляшет хоровод...
Бегите, русские певицы,
Спешите, красные, домой:
Чеченец ходит за рекой.
32. КАРКНУЛ ВОРОН
Каркнул ворон на берёзе...
Свистнул воин, воин на коне.
«Погибать тебе, красотке,
В чужедальней стороне!..
Ах, зачем, за кем бежала
Ты за тридевять полей, -
Ах, зачем не размышляла
Ты об участи своей?..
Всё покинула, забыла –
Прах отца, старушку-мать -
И решилася отчизну
На чужбину променять.
То ли счастье, чтобы очи
Милым сердцу веселить, -
После ими ж дни и ночи
Безотрадно слёзы лить?
Неужель ты не слыхала,
Об измене никогда?
Неужель ты полагала
В сердце верность навсегда?»
«Было некому, бедняжку,
Поучить меня уму, -
И голодной, вольной пташкой
Я попалась в сеть к нему!..
Никого я не спросила.
Кроме сердца своего,
Увидала, полюбила, -
И умру, любя его!»
33. ВОЗЛЕ САДА – ОГОРОДА
Возле сада – огорода
Ни просвета, ни прохода
По крапиве злой,
По крапиве злой.
Но к заветному окошку
Протоптал тропу-дорожку
Парень молодой,
Парень молодой.
Отчего темна светлица?
Отчего сидит томится,
Любушка в окне,
Любушка в окне?
Вот уж третий год проходит,
По тропе никто не ходит –
Милый на войне,
Милый на войне.
Воевал солдат три года,
Воротился из похода.
Во зелёный сад,
Во зелёный сад.
До знакомого окошка
Заросла крапивой стёжка -
Не ожгись, солдат!
Не ожгись, солдат!
Ой, солдат не остерёгся,
Весь крапивою ожёгся,
Больно уж густа,
Больно уж густа.
Он смеётся, не горюет,
Крепко Любушку целует
В алые уста,
В алые уста.
34. ПЕСНЯ РАЗИНЦЕВ
Ах, туманы вы, туманушки,
Вы туманы мои непроглядные,
Как печаль-тоска ненавистные!
Иссушили, туманушки, молодцев,
Сокрушили удалых до крайности!..
Ты возмой, возмой, туча грозная,
Ты пролей-ка, чист, крупен дождик,
Ты размой, размой земляну тюрьму,
Чтоб тюремнички-братцы разбежалися,
Во тёмном лесе собиралися.
Во дубравушке во зелёненькой,
Во урочище добра молодца,
Что Степана свет Тимофеевича,
По прозванию Стеньки Разина...
Ночевали тут добры молодцы;
Под берёзонькой они становилися,
На восход Богу молилися,
Красну солнышку поклонилися:
«Ты взойди, взойди, красно солнышко,
Над горой взойди над высокою,
Над дубравушкой над зелёною,
Обогрей ты нас, людей бедных,
Людей бедных — солдат беглых,
Добрых молодцев беспачпортныих.
Мы не воры и не разбойнички,
Добры молодцы все охотнички.
Стеньки Разина мы работнички,
Есауловы, всё помощнички».
Мы рукой махнём – девицу возьмём,
Мы веслом махнём – корабель возьмём,
Кистенём взмахнём – караван собьем,
А ножом взмахнём – всей Москвой тряхнём!..
Полная версия — www.stihi.ru/2011/10/20/5741
В данном обобщённом песенном сборнике «Казачьи календарные песни» предпринята попытка собрать и восстановить в возможной полноте тексты и мелодии песен Всемирного казачьего братства. В эпоху воинствующей, большевистской бездуховности в России, при «расказачивании Дона» (геноцид по отношению к казачеству под руководством Троцкого), при истреблении всего его духовного наследия, был уничтожен полный свод народных казачьих песен — «Песни казачьего календаря».
ГИМН ВСЕВЕЛИКОГО ВОЙСКА ДОНСКОГО (с 20 сент. 1918 г.)
Всколыхнулся, взволновался,
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв свободы он.
Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив,
И, с простора долетая,
Вольный слышится призыв.
Дон детей своих сзывает
В Круг Державный Войсковой
Атамана выбирает
Всенародною душой.
В боевое грозно время,
В память дедов и отцов -
Вновь свободно стало племя
Возродившихся Донцов.
Славься, Дон, и в наши годы,
В память вольной старины,
В час невзгоды — честь свободы.
Отстоят твои сыны.
МОЮТ ВЕРБЫ ЗОЛОТЫЕ КОСЫ
Моют вербы золотые косы,
Спит река, прозрачная до дна.
Далеко с высокого откоса
Шолохова родина видна.
Облака, окрашенные синью,
Проплывают низко над водой.
Может быть, не раз сюда Аксинья
Приходила со своей бедой.
Может быть, не раз ее Григорий
Поджидал на этом берегу.
Может, вербы, что на ксогоре
Тайну их свиданий берегут.
Проплывают стаи-вереницы
Караваны транспортных судов
Мимо славной Вешенской станицы,
Утонувшей в зелени садов.
ШАШКА
Не грусти, моя родная,
В черных траурных ножнах!
Скоро, искрами сверкая,
Загоришься ты в руках.
Там, за темной, синей далью,
Есть старинные враги:
Не скучай же ты печально,
Жди, надейся и терпи!
И когда мгновенно грянет
Грохот пушки боевой,
Православный царь восстанет
Гневом праведным, грозой.
Послужи ему, родная,
И по вражьим головам
Ты скачи, крутясь, сверкая,
В честь прошедшим временам.
За царя, за Русь, за веру
Силой, правдой послужи
И по старому примеру
Дерзких грозно накажи.
Серебром тогда и златом
Я украшу рукоять,
И, красуяся агатом,
Будешь ярко ты сверкать.
А теперь, пока, родная,
Спи, покойся, отдыхай
И, о будущем мечтая,
Славной брани ожидай
.
ЗЕМЛЯНИЧКА-ЯГОДКА
Земляничка-ягодка
Во бору родилася,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Во бору родилася,
На солнышке грелася,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
На солнышке грелася,
Русу косу чесала,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Русу косу чесала,
Гребешочек сломала,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Гребешочек сломала,
Рожки в баночку склала,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Рожки в баночку склала,
К себе милого ждала,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
К себе милого ждала,
Насилушку дождалась,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Насилушку дождалась,
На шеюшку бросилась,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Уж ты миленький мой,
Что ж ты ходишь стороной,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Что ж ты ходишь стороной,
Выхваляешься ты мной
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Выхваляешься ты мной
Моей русою косой,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Моя русая коса
Всему городу краса,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Всему городу краса,
Ребятушкам сухота
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
Ребятушкам сухота
А девицам честь-хвала,
Вот, вот, вот и я, вот и милая моя.
НАД ЛЕСОМ СОЛНЦЕ ПРОСИЯЛО
Над лесом солнце просияло,
Там черный ворон прокричал.
Прошли часы мои, минуты,
Когда с девчонкой я гулял.
Бывало, кончу я работу,
Спешу на улицу гулять,
Теперь мне служба предстояла,
Спешу я коника седлать.
Седлаю я коня лихого,
Черкесским убранным седлом,
Я сяду, сяду и поеду
В чужие, дальние края.
Быть может там злодейка-пуля,
Прострелит сердце у меня,
А шашка, шашка-лиходейка,
Разрубит череп до мозга.
А кровь горячая прольется,
Прольется быстрою струей,
А сердце, сердце встрепыхнется,
И не увижу край родной.
Бывало от зори до зорьки
Лежал у милой на руке,
Теперь я от зори до зорьки
Стою с винтовкою в руке.
Прощай, станица Алексейска,
Прощай, наш Ямный хуторок,
Прощай, казачка молодая,
Прощай, лазоревый цветок.
Прощай, казачая станица,
Прощайте, все мои друзья,
Прощай, казачка молодая,
Быть может раз и навсегда.
КОНЬ БОЕВОЙ С ПОХОДНЫМ ВЬЮКОМ
Конь боевой с походным вьюком
У церквы ржёт, кого-то ждёт.
А возле бабка плачет с внуком,
И мать ручьями слезы льёт.
Вот из дверей святого храма
Казак с доспехом сам идёт.
Отец коня ему подводит
И речь такую он ведёт:
«Коня даю тебе лихого,
Он верный друг был у меня,
Он твоего отца родного
Носил в огонь и из огня.
Конь боевой всего дороже,
И ты, сынок, им дорожи.
И лучше сам ты ешь похуже,
Коня же в холе содержи!»
В седло казак садится смело,
Племянник пику подаёт.
Жена проститься с ним подходит,
Сама же горьки слезы льёт.
«Напрасно ты, родная, плачешь.
Напрасно слёзочки ты льёшь —
Я через три года вернуся,
Счастливо жизнь наша пойдёт».
ЗАРОДИЛАСЬ СИЛЬНА ЯГОДКА
Зародилась сильна ягодка во сыром она бору только бору,
Заблудилась красна девица во темном лесу только лесу.
Приблудилась красна девица ко быстрой она реке.
Выходила красна девица на крутенький бережок.
Расстилала бел шелковенький платок.
Выставляла водочки крепкий полуштоф.
На закуску выкладала бел рассыпчатый перог.
На забаву доставала яблычкав спеленьких пяток.
Закричала красная шельма девчонычка своим звонким голоском,
Перявощик, а ты перявощчик, переправь меня, девчонычку,
на ту сторону реки.
Там в зеленом хуторочке, что на самом на ярочке
Мои миленочек живет.
Перявощик, а ты перявощик, ты скажи мне девчоначке,
Что возьмешь за перявоз?
Ничего мне да не надобно, красная моя девчонычка
Пойди замуж, а ты за меня.
Пойду, пойду за тебя да, красная девчонычка,
Если батя, а он благословит.
ВЁЛ КАЗАК КОНЯ
Зорькой раннею на краю реки,
Спят невинные в маках васильки.
Утро пьяное ароматом трав,
Песнь баянова, да свабоды нрав.
Горизонт зажгла солнца полоса,
Расплескалась ночь, на траве роса.
Над восходом дня ястреб в облаках,
Вёл казак коня, конь тот в яблоках.
Припев:
А над Доном, тихим Доном лёг туман.
Разгулялся в поле ветер атаман.
Степь широкая, да вольная река,
Две подруги, две невесты казака.
Вёл казак коня, друга своего,
Тот не раз в бою выручал его.
Грудь казацкая в четырёх крестах,
Дружба братская в тысяче верстах.
На краю села прокричал петух,
В небеса хула, стадо гнал постух.
Просыпалась Русь к утреней звоня,
Вёл казак купать в яблоках коня.
Припев: тот-же, два раза,
за вторым разом модуляция в F#m
Зорькой раннею на краю реки,
Спят невинные в маках васильки.
Над восходом дня ястреб в облаках,
Вёл казак коня, конь тот в яблоках.
СКАКАЛ КАЗАК
Скакал казак через долину,
Через германские поля.
Под ним конь-ворон беспокойный,
Дрожит под конником земля.
Скакал он всадник одинокий,
Прижавшись к седельной луке,
А мысль — о милой, о далекой —
Кольцо блестело на руке.
Кольцо казачка подарила,
Когда казак шел во поход.
Она дарила, говорила:
Твоей я буду через год.
Вот год прошел — казак стремится
В село родное поскорей,
Увидел хату под горою —
Забилось сердце казака.
Навстречу шла ему старушка,
Шутливы речи говоря:
Напрасно ты, казак, стремишься,
Напрасно мучаешь коня.
Тебе казачка изменила,
Другому счастье отдала.
Тут взял казак свернул налево
И в чисто поле поскакал.
Он снял с себя свою винтовку
И жизнь покончил навсегда.
Пускай казачка вспоминает
Меня, донского казака.
Меня, лихого, молодого,
Что жизнь покончил навсегда.
ЗА КУРГАНОМ ПИКИ БЛЕЩУТ
За курганом пики блещут,
Пыль несется, кони ржут,
И повсюду слышно было,
Что полки домой идут.
Подошли уж близко, близко,
Всколыхнулся ратный строй,
Поклонились Дону низко:
«Здравствуй, наш отец родной,
Ой, кормилец-Дон, сердишься
Или нас ты позабыл,
Или в нас ты не вглядишься,
Или нас ты разлюбил».
«Не сержусь я на вас, дети,—
Шумно Дон проговорил,—
А я рад, что бог вас, дети,
Поздорову воротил».
ТЕЧЁТ РЕЧКА
Течет реченька, течет реченька,
бережочек точит.
молодой казак, молодой казак,
атамана просит
молодой казак, молодой казак,
атамана просит.
«Отпустил бы да, отпустил бы ты да,
атаман отсюда,
чай соскучилась, чай соскучилась
обо мне маруся.
чай соскучилась, чай соскучилась
обо мне маруся.
Отпустил бы я да, отпустил бы я да,
а ты долго будешь,
ты попей воды, ты попей воды,
про любовь забудешь.
ты попей воды, ты попей воды,
про любовь забудешь.
Пил воды холодной, пил воды холодной,
пил, не напивался.
Любил девку да, любил девку да,
ею наслаждался.
Любил девку да, да любил девку да,
ею наслаждался...
Вот ведут коня, вот ведут коня,
конь головку клонит.
Молодого да удалого да,
казака хоронит.
Молодого да удалого да
казака хоронит.
Течет реченька, ой течет реченька,
бережочек точит.
молодой казак, молодой казак,
атаман просит.
молодой казак, молодой казак,
атамана просит...
Под окном широким
Под окном широким,
Под окном высоким
Вишня белоснежная цветет.
Мимо этой вишни,
Мимо этой хаты
Парень бравый в первый раз идет. *
Он в окно посмотрит,
Он в окно заглянет –
Ничего за вишней не видать.
Отойдет в сторонку,
Спросит про девчонку,
К вишне возвращается опять.
Что это за вишня,
Что это за хата,
Что это за девка у окна?
Что это такое?
Сердцу нет покоя.
Где лежит дороженька одна.
Я сорву ромашку,
Встану, погадаю:
«Ты скажи, ромашка, не тая.
Ты скажи, ромашка, –
Любит ли Наташка,
Любит ли хорошая моя?».
Под окном широким,
Под окном высоким,
Вишня белоснежная цветет.
Мимо этой вишни,
Прямо в эту хату
Парень бравый свататься идет.
ЗА ВЫСОКИЙ, ЗА КУРГАН
За высокий, за курган
По степи стелил туман,
А на небе – алая заря,
Заря наступала.
Как по этой по степи
Слышно движутся полки.
А впереди а и казаков
Едут командиры.
Они едут на конях,
Сабли востры на плечах,
А наганы у них на мундирах,
Знать они стальные.
Казак по полю скакал,
Свою судьбу проклинал:
Зря женили рано вы меня
Парня молодого.
Зря женили потому,
Что покинул я жену.
И поехал с вами на войну,
С вами, с казаками.
ДА ВО САДУ ДЕРЕВО ЦВЕТЁТ
Да в саду дерево цветёт,
Да казак во поход идёт.
Припев:
Раз, два, горе — не беда,
Да казак во поход идёт,*
Да казак во поход идёт,
Да за ним девка слезы льёт.
Припев:
Раз, два, горе — не беда,
Да за ним девка слезы льёт.
Да не плачь, девка, не рыдай,
Да кари очи не стирай.
Припев:
Раз, два, горе — не беда,
Да кари очи не стирай.
Да тогда девка заплачишь
Да как во строю побачишь.
Припев:
Раз, два, горе — не беда,
Да как во строю побачишь.
Да как во строю, во строю
Да на вороненьком коне.
Припев:
Раз, два, горе — не беда,
Да на вороненьком коне.
Припев.
Да на вороненьком коне
Да на казачьем на седле.
Припев.
Раз, два, горе — не беда,
Да на казачьем на седле.
------------------------------------------------------
* Припев идет с повтором.
ГУЛЯЙ, НАСТЯ, В САДУ
Гуляй, Настя, в саду,
Красавица, Настя, в зеленом.
Как бы Насте младой,
Пару коней, коней вороных.
Пару коней вороных,
Извозчичков Насте молодых.
Из молодца, молодца,
С атаманского дворца.
С атаманского дворца,
С офицерского полка.
А он ходит во полку,
Носит кивер на боку.
Носит кивер на боку,
Он по улице идет.
Он по улице идет,
Оглядается да он назад.
Оглядается назад,
Хочет Настю увидать.
Хочет Настю увидать,
Про здоровье ее распытать.
ВЫ, КАЗАЧКИ-КАЗАЧКИ, ВОЕННЫЕ ЛЮДИ
Вы казачки-казачки, военнаи люди,
Военнаи люди, никто вас не любит.
Военнаи люди, никто вас не любит,
Полюбила казачка варшавочка-бабочка.
Полюбила казачка варшавочка-бабочка,
Взяла его за рученьку, повела в камору.
Взяла его за рученьку, повела в камору,
А с каморы во комнату, посадила в каравать.
А с каморы во комнату, посадила в каравать,
Посадила в каравать, сама стала целовать.
Посадила в каравать, сама стала целовать,
Целовала, миловала, раздушечкой назвала.
Целовала, миловала, раздушечкой назвала,
Раздушечка-душа мой, казак бравый, молодой.
Раздушечка-душа мой, казак бравый, молодой,
Ты учи меня по-русски, а я по-французски.
Ты учи меня по-русски, а я по-французски,
Что по-русски сказать «Подай, девица, чувяк!»
Что по-русски сказать: «Подай, девица, чувяк!»
По-французски сказать — «А юрли, юрли, юрли!»
По-французски сказать — «А юрли, юрли, юрли!»
Командир наш, командир, командир наш молодой,
Командир наш, командир, командир наш молодой,
Ты сыми мово милого с караула крепкого.
Ты сыми мово милого с караула крепкого.
Караулы крепки, перемены редки.
Караулы крепки, перемены редки.
На дворе морозно, стоять невозможно.
БЛИЗКО К ДОНУ, БЛИЗКО К ДОНУ
Близко к Дону, близко к Дону,
Близко к тихому Дунаю,
Ой ли, ой да, люли,
Близко к тихому Дунаю,
Близко к тихому Дунаю
Добрый молодец гуляет,
Ой ли, ой да, люли,
Добрый молодец гуляет,
Добрый молодец гуляет,
Табун коней загоняет.
Ой ли, ой да, люли,
Табун коней загоняет,
Табун коней загоняет.
Вороненьких залучает.
Ой ли, ой да, люли,
Вороненьких залучает,
Вороненьких залучает.
Им фуражечкой махает.
Ой ли, ой да, люли,
Им фуражечкой махает,
Им фуражечкой махает,
Фуражечкой голубой.
Ой ли, ой да, люли,
Фуражечкой голубой,
Фуражечкой голубой,
Девчоночке молодой,
Девчоночке молодой.
Ой ли, ой да, люли,
«Ах ты, девица, девица,
Будь названая сестрица,
Будь названая сестрица,
Пособи коней загнать.
Ой ли, ой да, люли,
Пособи коней загнать,
Пособи коней загнать». —
«Я бы рада пособить,
Мне батенька не велит.
Ой ли, ой да, люли,
Мне батенька не велит.
Мне батенька не велит
За ворота выходить.
Ой ли, ой да, люли,
За ворота выходить,
За ворота выходить,
С молодцами говорить.
Ой ли, ой да, люли,
С молодцами говорить,
С молодцами говорить.
Не послушаю отца,
Распотешу молодца.
Ой ли, ой да, люли,
Распотешу молодца,
Распотешу молодца,
Что один сын у отца
Родился в молодца.
Ой ли, ой да, люли,
Зародился в молодца».
ГИМН КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
Ты, Кубань, ты наша родина,
Вековой наш богатырь!
Многоводная, раздольная,
Разлилась ты вдаль и вширь.
Из далеких стран полуденных
Из турецкой стороны
Бьем челом тебе, родимая,
Твои верные сыны.
О тебе здесь вспоминаючи,
Песню дружно мы поем
Про твои станицы вольны,
Про родной отцовский дом.
О тебе здесь вспоминаючи,
Как о матери родной,
На врага, на басурманина,
Мы идем на смертный бой…
О тебе здесь вспоминаючи,
З тебя ль не постоять,
За святую землю русскую
Жизнь свою ли не отдать?
Мы, как дань свою покорную,
От прославленных знамен
Шлем тебе, Кубань родимая,
До сырой земли поклон.
ЛЯТИ ПТАШКА, КАНАРЕЙКА
Ляти пташка, канарейка
Ляти в гору высоко
Пропой песню, пропой нову
Про несчастье про моё
Сядь на яблоньку кудряву
Сядь на ветку зелену
Да пропой, пропой мне песню
Спой про горькую судьбу
Редко, редко так бывает
Чтоб летел орёл да пал
Редко, редко так бывает
Чтоб гулял, да замуж взял
За окошком разметает
Белые снежиночки
Кабы жизнь начать сначала
Не было б ошибочки
Лети пташка, канарейка
Ляти в гору высоко
Пропой песню, пропой нову
Про несчастье про моё.
ДУХОВНЫЙ ГИМН КАЗАЧЕСТВА
Слова В.Ходарева
Музыка В.Чернявского
«Слава Богу, что мы — казаки!» —
Вот молитва казачья святая.
Наши сотни и наши полки —
С нею крепнут от края до края.
Слава Богу, что мы – казаки!
От Курильской гряды до Азова,
От сибирских рек до Дунай-реки –
Славься, воинство наше Христово!
Слава Богу, что мы – казаки!
С нами – братство, знамена и песни.
От Карпатских гор до Амур-реки
Мы с молитвою этой воскреснем!
Слава Богу, что мы – казаки!
Слава богу, что мы – казаки!
ДОНСКОЙ ГИМН ВРЕМЁН ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Друзья, не бойтесь клеветы!
Тлетворный яд вас не отравит.
Чем ярче грязь их наготы,
Тем громче Дон себя прославит.
Коварный враг в былые дни
Сквернил московские святыни.
Он пал, исчез, как искони, —
Они не опустели.
Ныне, как встарь текут к стенам Кремля,
Гордясь столицей златоглавой,
Покинув мирные поля
Сыны России величавой.
Как встарь несётся перезвон
Её церквей во славу Бога, —
И чистых слёз и веры много,
Могучий, пробуждает он.
Друзья, наш праздник – впереди!
Гроза нависла над Россией.
Вас долг зовёт: Спасать иди! –
Но не бежать, склоняся выей.
Вдали веков забрезжит свет…
Тернист наш путь борьбы и муки.
Но там, где вы – измены нет!
Да будет славен ваш завет!
Да помянут вас с честью внуки!
ГИМН ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА
Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон
И послушно отозвался
На призыв свободы он.
Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив
И, с просторов долетая,
Вольный слышится призыв
Он детей своих взывает,
В Круг державный войсковой,
Атамана выбирает
Всенародною душой.
В боевое грозно время
В память дедов и отцов
Вновь свободно стало племя
Возродившихся донцов.
Славься, Дон, и в наши годы
В память вольной станицы
В час невзгоды честь свободы
Отстоят твои сыны.
Я ПОКА ЕЩЁ ЖИВОЙ
Жизнь моя, как ветер, —
Кто там меня встретит
На пути домой?
Конь любимый вороной
Ты пока ещё со мной.
Русь да казачья воля —
Наша с тобою доля;
Не грусти, родной;
Русь да казачья воля -
Наша с тобою доля;
Не грусти, родной;
Не зови братца с собой.
Я пока ещё живой;
Жизнь моя как ветер, —
Кто там меня встретит —
На пути домой?
Жизнь моя, как ветер, —
Кто там меня встретит
На пути домой?
Ой, не стой надо мной,
Я пока ещё живой…
ГИМН ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА «Батюшка-Забайкал»
Ой, ты, наш казачий Батюшка,
Наш родимый Забайкал!
Никогда пред силой вражеской
Ты папаху не снимал!
Ты вспоил рекой нас быстрою,
Дал нам крепость горных круч,
В-синеву Байкала чистую
Вшил лампасом солнца луч.
Спесь сбивали мы надменную
И с драконов, и с орлов.
Честь блюдем мы неразменную
Забайкальских казаков!
С праотцов святою верой
Живы мы, на зло врагам,
Так отмерь нам полной мерою
То, что любо казакам.
Мы храним Россию — матушку,
Помним имя мы свое!
Забайкал — наш славный батюшка,
Мы ручаемся за все!
ПЕСНЯ ПАРТИЗАН ШКУРОВЦЕВ.
Полюшко, поле,
Полюшко, широко поле,
Едут по полю партизаны
С красными бандами сражаться.
Едут, поедут
Тихо запевают песню;
Про свою казачью славну долю,
О России матушке кручинясь.
Слышут, послышут,
Как земля родная стонет,
Как её вороги пленили,
Отары и хаты разорили.
Видят, да видят:
Во поле, во полюшке дымится,
Полыхает родная станица,
Как водица кровушка струится…
СМОЛКЛИ КАЗАКИ
Покрестившись головы склонили
Слёзы непрошены смахнули,
Да коней во поле повернули
Вот показались
Во поле широком продотряды
Едут с комиссарами смеются
Пьяные солдаты и матросы
Пыль поднялася
Шашечки казацкие сверкнули
С свистом-гиком лавой пронеслися
Засвистели над главами пули
Били, рубили
Большевицки головы сносили
За Россию Матушку отмстили
Там где бились, вороны кружили…
Полюшко, поле
Полюшко, широко поле
Едут по полю партизаны
С красными бандами сражаться…
Полюшко, поле
Полюшко, широко поле…
Полюшко, поле
Полюшко, широко поле…
ДОНСКАЯ ПОХОДНАЯ
Вступление:
Ой слава Богу на небе!
А государю на земле!
А нам — донским казакам — на польской границе!
Песня:
Пущай народ наш не боится,
что на Рось идеть война.
Ой, была польская граница, а теперь наша земля.
Ой, была польская граница, а теперь наша земля!
За кордоном полюбили не красотку, не жену,
Что любили — позабыли, любим службицу одну.
Что любили — позабыли, любим службицу одну.
Царь заслуги наши видит, он нас кормит и поит.
Никогда нас не обидит, всех достойно наградит.
Никогда нас не обидит всех достойно наградит.
Царь распустит нас с границы, мы пойдем к своим женам,
В наши добрые станицы, к нашим дедам и отцам.
В наши добрые станицы, к нашим дедам и отцам.
Мы расскажем, как служили, как границу берегли,
Хотя денег не нажили, зато славушку нашли!
Хотя денег не нажили, зато славушку нашли!
Славу Русскую, большую, и гордимся ею мы!
А мы Родину святую сохранили от войны!
А мы Родину святую сохранили от войны!
За царя, за Русь святую, мы готовы умереть,
А за волю золотую — не хотим чинов иметь.
А за волю золотую — не хотим чинов иметь.
НIЧ ЯКА, ГОСПОДИ, МIСЯЧНА, ЗОРЯНА
Ніч яка Господи, місячна зоряна,*
Видно, хоч голки збирай,
Вийди, коханая, працею зморена,
Хочь на хвилиноньку в гай!
|
Сядем укупочці тут під калиною,
І над панами я пан!
Глянь, моя рибонько, — срібною хвилею
Стелиться в полі туман.
Гай чарiвний, нiби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить:
Ген на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.
Небо глибоке засіяне зорями, —
Що то за Божа краса!
Перлами ясними попід тополями
Грає краплиста роса.
Ти не лякайся, що ніженьки босії**
Вмочиш в холодну росу:
Я тебе, вірная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу.
Ти не лякайся, що змерзнеш, лебедонько,
Тепло — ні вітру, ні хмар…
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.
Ти не лякайся, що можуть підслухати
Тиху розмову твою,
Нічка поклала всіх, соном окутала,
Ані шелесне в гаю.
Сплять вороги твої знуджені працею,
Нас не сполоха їх сміх.
Чи ж нам обкраденим долею нашею
Й хвиля кохання за гріх?
____________________________________________
Відміни (народний варіант):
* Ніч яка місячна, ясная, зоряна
** Ти не лякайся, що ніженьки білії
Я ВЕСЁЛЫЙ МИР ЗАМЕТИЛ
Я веселый взор заметил,
Точно заприметил, - 2р
На платочках-фартучках, да
Золотыя гребешки,
Они золотыя, - 2р
Золотыя не простыя,
Разным шелком первятыя,
Они первятыя. 2р
На правой ручке колечко,
Веселись мое сердечко,
Сердце ретивое. 2р
Я божилася, клялася,
Полюбить дружка бралася,
Шельма обманула. 2р
Ой, обманула, не пришла, да
Во лясочек я зашла,
Шельма заблудилась. 2р
Обманула, заблудилась,
В парня бравого влюбилась,
Шельма-лиходейка. 2р
Приезжай, милой, скорее,
Нам с табою веселее,
С табой веселее.
На платочках-фартучках, да
Золотыя гребешки,
Они золотыя. 2р
ЧЁРНЫЙ ВОРОН
Черный ворон, друг залетный,
Где летаешь далеко?
«Я летал, летал по свету,
И кружился над бойцом.
Я кружился, вниз спустился,
Нашел рученьку с кольцом.
Запеклася кровь в кольце —
Слезна вестка о донце».
По колечку я узнала,
Чья у ворона рука:
То рука мово милого —
Он убитый на войне.
Он убитый, не зарытый,
В чужой дальней стороне;
В чужой дальней стороне —
На турецкой стороне.
УТРОМ РАНО ВЕСНОЙ
И раздул он фитиль догорелый.
Он у пушки стоит,
Сам на крепость глядит,
Сквозь прозрачные волны тумана.
Вот мелькнул белый флаг -
У высоких палат
Удальца-молодца атамана.
И с веселым лицом,
Осенившись крестом,
Он над медною пушкой склонился;
Пламя всплыло струёй,
Дым разлился волной,
И по крепости гул прокатился.
«Чу, с редута палят, -
Знать, сбираться велят!» -
Казаки казакам закричали,
Сабли вмиг на ремень,
И папахи набекрень,
И на площадь бегом побежали.
«Что, ребята, палят?
Не в виду ль супостат?
Не в поход ли идти заставляют?
Наши сабли остры,
Наши кони лихи,
Наши ружья в мишень попадают!
Наш отец-удалец,
Атаман молодец;
Поведет нас своей головою,
С ним — и в зиму весна,
С ним и смерть нам красна!» -
Казаки говорят меж собою.
«Тише! стройтесь в ряды!
Он поехал сюды!» -
Казакам так хорунжий вещает;
Ходит взад и вперед,
Командирство ведет,
И в ряды казаков уставляет.
Как сибирский буран,
Прискакал атаман,
А за ним есаулы лихие.
Он на сивом коне,
Карабин на спине,
При боках пистолеты двойные;
Кивер с белым пером,
Грудь горит серебром,
Закаленная сабля булатна.
Он коня осадил,
Черный ус закрутил,
И сказал всем: «Здорово, ребята!
Завтра солнце — в восход,
Собирайтесь в поход -
У степных дикарей жечь аулы.
Как на эту орду
Я вас сам поведу,
А за мною пойдут есаулы!»
Вдруг: «Ура, атаман!» -
Разнеслось по рядам,
И казачая кровь забурлила;
Громко сабли гремят,
Кивера вверх летят,
И вся площадь, как море, завыла.
На другой день с зарей,
Грянул гул вестовой, -
Казаки лошадей выводили.
Гул второй разнесло,
Казаки — на седло,
А за третьим — на площадь спешили.
Шумно строятся в ряд,
Громко шашки гремят,
Развевается белое знамя.
Кони борзые бьют,
Пыль копытами вьют,
И в очах их свирепое пламя.
Все — как пламя огня,
Атаман — на коня, -
И тяжелыми брякнул ножнами.
Вдруг блеснул, как стекло,
Длинный меч наголо,
И пошел молодцом пред рядами.
Казаков обскакал, -
«С Богом, дети!» — сказал.
Казаки на седло поднялися...
Засверкали мечи,
И орлы-усачи,
Как на пир, на войну понеслися!
ТИХИЙ ДОН НАШ БАТЮШКА
Тихий Дон, наш батюшка,
Ой да, тихий Дон,
Ой, и что же ты мутнехонек,
Мутнехонек течешь.
Наш батюшка тихий Дон,
Помутился тихий Дон,
Помутился Дон -
От вдовьих слез, от сиротских;
От горьких слез.
Помутился тихий Дон,
Тихий Дон наш батюшка,
Ой да, тихий Дон.
Ой, что же ты мутнехонек,
Мутнехонек течешь,
Наш батюшка тихий Дон.
ТАМ СТОЯЛО ДЕРЕВО
(каждая строка повторяется два раза)
Там стояла в поле древа,
Тонка высокаяя.
Тонка, тонка, высокая,
Листом широкая.
Листом, листом широкая,
Корнем глубокая.
Подъезжали к этой древе
Князья да бояре.
Они думали-гадали,
Как с древою быти.
Как с этою древой быти,
Как ее рубити.
Подрубили эту древу
Под самый под корень.
Разрубили эту древу
На четыре части.
Да сделали с этой древы
Гусли звончатые.
Заиграйте мои гусли,
Гусли звончатые.
Призабавьте маво гостя,
Гостя дорогого.
Гостюшенька дорогого,
Батюшку родного.
Он не часто в гости ездит,
Редко наезжает.
Редко, редко наезжает,
Одну ночь ночует.
Одну ноченьку ночует.
Всюю протоскует.
У окошка спать ложится,
Окно растворяет.
Окошечко отворяет,
Все свету желает.
Да что ж это свету нету,
Знать его не будет.
Запрягай, милой, карету,
Я сяду поеду.
Запрягай, милой, другую,
Я сяду в любую.
Запрягай, милой, и третью,
Сядет кучер с плетью.
СКАЖЕМ: «ЛОШАДИ ГОТОВЫ»
Скажем, лошади готовы,
Скажем, лошади готовы,
Скажем, лошади готовы, калясычка у крыльца,
Скажем, лошади готовы, калясычка у крыльца.
Калясычка у крылечка, мой милёнык во пути.
Во пути ли, во дорожке, во матушке во Москве.
Во матушке во Москве, в чужедальней стороне.
Один бедненький мальчишка, он без долюшки родился.
Он без долюшки родился, на молоденькой женился.
Взял жану он неказисту, не по совести своей.
Как он с этой досады стал за речечку ходить,
Стал за речечку ходить, трех девчонычек любить.
Перву Сашу, втору Машу, третей Любашу.
Как он етим трем девчонкам, стал подарычки дарить:
Первый Саше – алу ленту, а Машечке – голубу.
Своей милыю Любаше – кашемировый платок.
Как за етый за платочек поцалую раз пяточек.
СИЛА МОГУЧАЯ ВСТАЛА
По диким отрогам Байкала,
Сквозь бурю и вой Иртыша,
Как двинутся грозные тучи -
В безмолвной тайге по снегам,
Минуя уральские кручи,
И к волжским идут берегам.
Где горы закрыли туманы,
Где злобно потоки ревут,
Встают удальцы атаманы,
Станичников гордых зовут.
И батюшка Дон всколыхнулся,
Щетиною пики стоят;
Ермак Тимофеич проснулся, -
Старинные песни гудят.
На Запад туманный, кровавый -
С востока степные полки
Идут безудержною лавой -
За славой идут казаки!
РАСПРЯГАЙТЕ, ХЛОПЦI, КОНЕЙ!
Розпрягайте, хлопцi, коней,
Тай лягайте спочивать!
А я пiду в сад зелений,
В сад криниченьку копать.
Копав, копав криниченьку
У зеленому саду,
Чи не вийде дiвчинонька,
Рано, вранцi по воду.
Вийшла, вийшла дiвчинонька
Рано, вранцi воду брать,
А за нею козаченько
Выйде коня напувать.
Вона ростом невеличка,
Ще годами молода,
Руса коса до пояса,
В косi лента голуба.
Знаю, знаю, дiвчинонька,
Чим я тебе огорчив,
Що я вчора из вечора
Кращу дiвоньку любив.
Розпрягайте, хлопцi, коней,
Тай лягайте спочивать,
А я пiду в сад зелений,
В сад криниченьку копать.
РОДИМАЯ МОЯ СТОРОНКА
Ой, да разродимая моя сторонка,
Ой, да разродимая моя, моя да сторо…, ой, сторонка.
Ой, да не увижу больше тебе я.
Ой, да не увижу, голос не услышу,
Ой, да зык, да на зорьке, да в саду соловья.
Ой, зык на зорьке в саду соловья.
Ой, да еду, еду по чистому полю.
Ой, да сердце чувствует она во мне.
Ой, да, сердце чувствует она во мне.
Ой, да не вернуться мне младцу назад.
Ой, не вернуться мне младцу назад.
Ой, да летит пуля, она свинцовая,
Ой, да пронзила она грудь мою.
Ой, да пронзила она грудь мою.
Ой, да я упал свому коню на шею.
Ой, да всю гриву кровью я облил.
Ой, всю гриву кровью я облил.
Ой, да разродимая моя, моя, да мама… мамаша,
Ой, да не печальси а ты обо мне.
Ой, да ведь не все друзья мои, да товарищи,
Ой, да погибають они на войне.
ПРОЛЯГАЛА НА ШЛЯХ — ДОРОЖКА
Пролягала на шлях — дорожка,
Пролягала она всё широка;
По чистому полю,
По чистому полю.
Ой, как по етой было по дорожке,
Ой, как по етой было по широкой, —
Стоял бел шатёрик,
Стоял бел шатерик.
Ой, как из этого да из шатрочка,
Ой как из этого да из бялого —
Выходил молодчик,
Выходил молодчик.
Ой выходил-то он душа-молодчик,
Ой выходил- то, а вот он веселый
Казачий полковник,
Казачий полковник.
Ой, по полку-то ходит он гуляет,
Ой, по полку-то ходит он гуляет,
Приказы читает.
Приказы читает.
Ой все приказочки-то он читает,
Ой все приказочки-то он читает.
Казаков пытает,
Казаков пытает.
Ой, отчего-то, а вы, казаченьки,
Ой отчего-то, а вы, молодые,
На личико бледны,
На личико бледны?
Ой, оттого-то, а мы худы-бледны,
Ой, оттого-то, а мы худы-бледны,
Что мы люди бедны,
Что мы люди бедны.
День в походе, а ночь в карауле,
День в походе, а ночь в карауле.
На часах стояли,
На часах стояли.
Ой, а мы в ходе, али во походе,
Ой, а мы в ходе, али во походе,
Врага поджидаем,
Врага поджидаем.
ПРИЕХАЛ КАЗАЧЕНЬКА
Приехал казаченька ко Степочке в гости,
Он только приехал — опять уезжает.
Вышла Степа за ворота — его провожает,
Она его провожает, все плачет-рыдает.
Молодого казаченька ночью зазывает,
— Ночуй, ночуй, казаченька,
ноченьку со мною.
— Я бы рад бы ночевати и три и четыре,
Будут меня, казаченько,
товарищи ждати.
Будут товарищи ждати, за глаза ругати.
Хотя и дома заночую, буди меня рано.
Буди-буди меня рано,
чтоб не рассветало.
Люблю, люблю казаченьку,
люблю молодого.
Люблю молодого из полка любого.
Приехал урядничек ко Стопочке в гости,
Недавно приехал, опять уезжает.
А бедная Стопочка все плачет-рыдает.
Все плачет-рыдает, на ночь оставляет,
Останься, урядничек, хоть ночку со мною.
ПОСИДИТЕ, ГОСТИ, ПОБЕСЕДАЙТЯ
Посидитя, гости, побеседайтя!
Как и я вам, гости, старину скажу.
Старину скажу да стародавнюю.
В старину было: да всё вярблюд лятал,
Всё вярблюд лятал, да по поднебезью;
Он лятит, лятит, сам хвостом вяртит.
Посидитя, гости, побеседайтя!
Как и я вам, гости почудней скажу:
В старину было: да на дубу свинья,
На дубу свинья да всё гнездо свила,
Гнёздушку свила да яиц нанесла,
Яиц нанясла, да детей вывела —
Поросяточков полосатенькнх,
Полосатеньких да хорошеньких;
Они вверьх глядят, жёлуди едят,
Они вниз глядят, полететь хотят.
Посидитя, гости, побеседайтя!
Как и я вам, гости, старину скажу,
Стародавнюю да, дюжа давнюю:
В старину было: по синю морю.
По синю морю пожары горят,
Пожары горят, всё плуги орят.
Я пахал, пахал, щуку выпахал,
Щуку выпахал, икру выпорол.
ОЙ, ПОЛНО, БРАТЦЫ, КРУШИТЬСЯ
Ай, полна, полна, брацы, крушина,
Полна горя, горя гырявать.
Ой, полна го(е)ря, ей, ей, брацы, ей, а нам га..., гарявать.
Ей, ей, ай, ай да, вот, полна го...,
Ай, полна го(е)ря, ей, брацы, а нам га..., гарявать.
Ай, легши была б, брацы, висялица,
С горя песню, песню зааём(ы),
Вот(ы), с горя песню, ей, брацы, а мы, а мы запаём.
Ей, ей, ай, ай да, вот(ы), с горя пе...,
Ой, с горя песню, ей, брацы, ей, а мы, а мы запоём.
Ой, запаём мы с горя песню,
Пра казачье а мы пра житьё.
Вот(ы), пра каза(я)чье, брацы, ей, а мы пра житьё.
Ей, ей, ай, ай да, вот(ы), пра каза...,
Ей, пра каза(я)чье, ей брацы, а вот мы пра житьё.
Ой, жизнь казачья, ана была плохая,
Зато слава, слава хороша.
Вот(ы), зато сла(я)ва, ей брацы, ей, ана ха..., хараша.
Ей, ей, а-яй да, вот(ы), зато сла...,
Зато слава, ей да ей, брацы, ай да была ана хараша.
ПО ГОРАМ КАРПАТСКИМ МЕТЕЛИЦА ВЬЁТСЯ
По горам Карпатским метелица вьется,
Лютые морозы зимою трещат. *
Проклятый германец на нас наступает,
На нашу державу, на крест золотой.
А мой милый черный, черный, чернобровый,
С германцами бьется за веру свою.
Хотели германцы, чтоб наши казаки,
К ихнему престолу служить бы пошли.
А наши казаки, славные ребята,
К ихнему престолу служить не пошли.
Заиграли трубы, трубы-барабаны.
Отворились двери, и вышел басурман.
Закипела битва, битва беспощадна,
Полилась рекою горячая кровь.
Казак Бога просит, слезно умоляет,
Чтоб наши головушки в курган не сложить.
На етом кургане веселые пташки,
Весело играют за веру свою.
На етом кургане веселые пташки
Весело играют за веру свою.
* Каждое двустишие повторяется.
ОЙ, С ДОНУ, С ДОНУ
Ой, с Дону, с Дону,
По синему, по морю,
По синему, по морю,
Шла девчонка по воду.
Ой, с Дону, с Дону,
Шла девчонка по воду.
Шла девчонка по воду.
В девятьсот восьмом году.
Ой, с Дону, с Дону,
В девятьсот восьмом году.
Ой, с Дону, с Дону,
В девятьсот восьмом году.
Стала к Дону подходить,
Стал солдат ее манить.
Ой, с Дону, с Дону,
Стал солдат ее манить.
Ой, ты, девица-душа,
Незамужняя жена,
Ой, с Дону, с Дону,
Незамужняя жена,
Незамужняя жена,
Выйди замуж за меня!
Ой, с Дону, с Дону,
Выйди замуж за меня!
Не пойду я за тебя,
Есть получше у меня.
Ой, с Дону, с Дону,
Есть получше у меня.
Есть попы и есть дьяки,
Есть донские казаки!
Полная версия — http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/10/Sigachev/
Аннотация: В статье показаны причины и следствия казачьего рассеяния. Лучшие сыны казачьей вольницы были отторгнуты от Родины в изгнание и рассеяны по свету — в русскую эмиграцию. В Великом исходе казачьей эмиграции 1920 года было немало поэтов-песенников — цвет и гордость казачьей песенной культуры. Воинствующий большевизм поступил с казачьей песней так же, как и с репрессированными казаками: было предписано полное истребление песенного наследия казачества, включая свод «Песен казачьего календаря». В данной статье освещены все периоды казачьего рассеяния и современное состояние казачьей эмиграции. Показаны достижения по восстановлению «Песен казачьего календаря», полностью утраченных в годы воинствующей бездуховности большевистской диктатуры.
Ключевые слова: казак, рассеяние, Дон, Кубань, Терек, Харбин, Шанхай, Пекин, Приморье, Алымов, Ачаир, Перелешин, Париж, Берлин, Польша, Бехтеев, Туроверов, Альникин, казачьи песни, станицы.
Abstract: In the article, the causes and consequences of Cossack dispersion are revealed. The best sons of Cossack free rein were torn away from their Motherland to exile and scattered all over the world — to the Russian emigration. In the Great Exodus of the Cossack emigration of the 1920 there were many poets-songwriters — the pick and proud of the Cossack song culture. The militant Bolshevism treated Cossack song the same way it was with the repressed Cossacks: the total extermination of song heritage of the Cossacks was prescribed, including the code “The Songs of the Cossack Calendar”. This article covers the all periods of the Cossack dispersion and the modern condition of the Cossack emigration. The achievements concerning the restoration of the code “The Songs of the Cossack Calendar”, which was completely lost during the years of the militant spiritual impoverishment of the Bolshevik dictatorship, are revealed.
Keywords: Cossack, dispersion, Don, Kuban, Terek, Harbin, Shanghai, Peking, Beijing, the Russian Seaboard region, Alymov, Achair, Pereleshin, Paris, Berlin, Poland, Bekhteev, Turoverov, Al’nikin, Cossack songs, Cossack village, stanitsa.
<hr />
Среди русских рек Дон не самая большая река, но, пожалуй, ни одна из них, за исключением Волги, не была столь прославлена в летописях, песнях, легендах и сказаниях, как Дон. Издавна нежно и ласково величали её казаки «Тихим Доном», «Доном-Батюшкой», «Дон-Ивановичем», «Доном-богатырём». Река Дон была колыбелью казачества, их духовной опорой, кормилицей и поилицей. Дону казаки поверяют свои сокровенные, сердечные думы, радость и горе. Песни казаков исполнены красоты, силы, благородства и подчёркнутого ритма. Искусство хорового пения принадлежит, как известно, к наиболее древним видам народного творчества, его истоки уходят вглубь веков. В традиции хорового пения казаков — преимущественно без музыкального сопровождения, ибо использование музыкального сопровождения снижает интонационную выразительность мелодии. Специфическая казачья среда создала свой неповторимый фольклор, свои особенные, только ей свойственные песни.
Сила народной песни в отличие от других письменных памятников старины состоит в том, что песня не несёт в себе отпечатков иноземного влияния, в отличие, например, от летописей (как известно, многие летописцы были далеко небеспристрастны в своих «сказаниях»). Песни создавал сам народ, без заморской подсказки и без корысти. Во все времена народ пел своё, вкладывал в песню свою жизнь, свои чувства, надежды, горе и радость. Народная песня жила так, как жил и чувствовал её создатель — народ во всём своём многообразии. Она была явлением свободного творчества, естественным отражением жизни и быта вольного народа. Издавна казачья песня являлась объектом самого пристального внимания исследователей, этнографов, фольклористов, писателей, поэтов-песенников, драматургов, лингвистов. Это объясняется, прежде всего, особенностями и богатством песенного духа, ревностно хранимого в среде казаков. Общепризнан особый певческий дух казака, отличный в этническом, психологическом и культурном отношении от песен «россиянина». Большинство фольклористов считают, что казачество имеет свой особый светильник искусства в музыке, в песне и в танце. Народ как будто тот же самый, но песня казачья совсем другая, своеобразная. Очевидно, что почувствовать особый аромат песенного казачьего фольклора без учёта этнической особенности казаков и их культурных связей невозможно. Оригинальный казачий стиль хорового пения отличен даже от южнорусской песнопевческой практики, в том числе и по образцу гармонизации. Даже в обиходных церковных хоровых напевах издавна господствовала европейская гармония, европеизированный стиль которой долгое время сковывал народное музыкальное творчество. Западноевропейская школа хорового пения с искусственной метрической ритмикой, сковывала распев с несимметричным, свободным песенным ритмом. Казачьи распевы не укладываются в жёсткое «прокрустово ложе» гармонических рамок квадратных периодов мелодий. Свободолюбивому казаку и в песне более любо ладовое своеобразие несимметричного ритма свободных казачьих напевов.
В фольклоре народ сохраняет, сам того не осознавая, останки древних традиций, восходящих к предыстории, он выполняет функцию “подсознательной коллективной” памяти, содержание которой, совершенно очевидно, пришло откуда-то ещё. Кто хочет понять свой народ до глубины корней, должен пристально присмотреться и прислушаться к его истокам — к песням, сказкам, к пословицам, поговоркам, к отдельным словам (в которых неискоренимо присутствуют коды народа). За словом всегда стоит глубинный смысл, многогранное значение, за буквальным смыслом — тайный смысл истории, культуры, религии народов и наций. И песни, что пелись нашими предками, должны мы бережно хранить и преумножать[1].
В казачьем рассеянии, как теперь принято говорить о Великом исходе казачьей эмиграции 1920 года, было много поэтов песенников. К настоящему времени уже немало издано поэтических антологий (антология от гр. anthologies, буквально — букет цветов), освещающих поэтическое творчество как Восточной, так и Западной ветвей русской эмиграции. Вышли также сборники песен и стихов казачьей лирики. Из 200 тысяч белых эмигрантов Восточной ветви Зарубежья было около 60 поэтов. «Мне известно, — писал В. Перелешин, — около шестидесяти имён поэтов, как пользовавшихся широким признанием в дальневосточных центрах русского рассеяния — Харбине, Шанхае, Тяньцзине и Пекине, так и малоизвестных и оставшихся вовсе незамеченными»[2]. На долю Западной ветви белых эмигрантов Зарубежья — Берлина, Парижа, Праги, Белграда, Варшавы, Риги, Равеля, Софии, проходилось примерно столько же — около 200 тысяч человек. Из этого числа Западной ветви белых эмигрантов было 88 поэтов (включённые в антологию Ю. Иваска «На Западе», 1953)[3]. Уместно здесь напомнить, что была определённая доля эмигрантов (хоть и не столь значительная, точное их число не установлено), поселившихся в Южной Америке: в Аргентине, Бразилии, Чили, Парагвае, на Филиппинах, в Австралии и США. (По данным В. Крейда и О. Бакич — среди них было примерно 20 наиболее видных литераторов) [4].
Что же в своде «Песен казачьего календаря» было такого, за что песни подлежали полному уничтожению, и должно было быть стёртым из памяти людей само упоминание о них. Казачьи песни подлежали полному истреблению, как и само казачество. Идеологи большевистской диктатуры во главе с Лениным и Троцким придавали слову «расказачивание» однозначный смысл — поголовное уничтожение (геноцид) казачества. Идеология мирового господства диктатуры пролетариата включала в себя разжигание гражданских и мировых войн, программирование искусственного голода, кризисов и терроризма. Россия была выбрана в качестве плацдарма для развития «Мировой революции и Мирового господства». Идеи большевизма о «процветающем рае социализма и коммунизма» являлись всего лишь прикрытием истинного замысла мирового сообщества диктаторов-авантюристов. Казачество на подобный лукавый большевистский диктаторский обман «коммунистического рая» не прельстилась, и за это его было решено физически истребить, стереть с лица земли; предать казачество полному забвению. Из памяти людей задумано было искоренить само слово «казак», и всё, что с ним было неразрывно связано: казачьи песни, танцы, традиции, фольклор. Большевистская диктатура не останавливалась ни перед чем, для достижения своих человеконенавистнических целей в стремлении к мировому господству. Так, ими были спланированы: геноцид цвета русской нации — казачества, истребление царской семьи вместе с их детьми, уничтожение интеллигенции и духовенства, развязывание гражданских войн, создание концентрационных лагерей по всему Северу России задолго до создания фашистских лагерей — Освенцима, Майданека, Бухенвальда и других известных «лагерей смерти». Была запущена адская машина истребления казачества во всех казачьих краях (Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири, Приморья и других 12 казачьих краёв). Чудовищная машина смерти работала многие годы после окончания гражданской войны, уже при советском режиме. Карательные акции были организованы сразу после Октябрьского переворота — силами «интернационалистов» (особенно латышей, мадьяр, китайцев, «революционных матросов», горцев Кавказа, иногороднего населения казачьих областей.) Бронштейн–Троцкий писал: «Уничтожить как таковое, расказачить казачество — вот наш лозунг. Снять лампасы, запретить называться казаками, выселить в массовом порядке в другие области»[5]. Член Донского ревкома Исаак Исаевич Рейнгольд рапортовал в ЦК РКП (б): «Почувствовав себя победителями, мы бросили вызов казакам, начав их массовое физическое истребление. Бесспорно принципиальный наш взгляд на казаков, как на элемент, чуждый коммунизму и советской идее, правилен. Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически»[6]. Следует здесь особо отметить роль вождя революции, диктатора Ленина в массовом истреблении казачества. Ленин не только знал о происходящем геноциде казачества, но и лично участвовал в выработке человеконенавистнической политики большевистских властей по отношению к казакам. «Достаточно вспомнить ленинскую телеграмму Фрунзе по поводу «поголовного истребления казаков»! Дзержинский писал Ленину 19 декабря 1919 г., указывая, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона казаков. Вождь мирового пролетариата наложил резолюцию на этом письме: «Расстрелять всех — до единого!»[7]
О том, какому страшному погрому и уничтожению подвергались казачьи станицы Дона, Кубани и Терека писал бежавший на Запад палач из НКВД Орлов А. (настоящее имя — Лейба Лазаревич Фельбин): «Десятки тысяч казаков были расстреляны без суда, сотни тысяч — отправлены в ссылку, в сибирские и казахстанские концлагеря, где их ждала медленная смерть»[8]. Читаем по другому источнику о том, как поступали с казачьими семьями: «Сгоняли к железнодорожным станциям, где стояли заранее поданные эшелоны из товарных вагонов без воды, печей, уборных. По 70–100 человек загоняли в вагоны, закрывали на замки и пломбировали. Окна в вагонах были забиты досками и сверху обтянуты колючей проволокой. Эшелоны мчали несчастных казаков в Сибирь, на Дальний Восток. Кошмарный ужас творился в вагонах: холод, голод, плач детей и матерей, самоубийства, болезни и смерть. Оставшихся в живых людей выбросили в сибирской тайге и заставили строить бараки и землянки. Дети, женщины, старики без одежды и питания падали и умирали — как мухи. Утром можно было видеть целыми семьями повесившихся на деревьях людей»[9]. Железнодорожный служащий, видевший в начале 30-х годов эшелоны депортированных казаков, свидетельствует: «Много раз из проходящих вагонов выбрасывали свёртки. Мы знали, что в них. В них были детские трупы. Мы разворачивали их, доставали записки, очень схожие по содержанию: «Ради Бога, предайте земле раба Божьего… И мы хоронили вдоль железнодорожного полотна этих рабов Божьих — грудных и годовалых. <…> А на их родине и на их крови вставали колхозы; в дом раскулаченных въезжали новые хозяева»[10].
Голод 1932–1933 годов был искусственно организован, чтобы окончательно сломить сопротивление крестьян при коллективизации в казачьих хлебных житницах страны. «Голод и недоедание дали в руки кровавой власти новое и страшное оружие для её политической борьбы с неугодными слоями населения. <…> Казачье население Северного Кавказа обрекают на скорую и верную голодную смерть в тюрьмах, концентрационных лагерях, ссылках, во время долгих этапных путей. Так погибает лучшая часть крестьянства и казачества и глубже подрывается сельское хозяйство»[11]. «Район Беломорканала, берега Печоры, Игарки, Амура, Якутская тайга и тундра Крайнего Севера были усеяны костями казаков, гибнувших от тяжёлой работы, голода и цинги, от пуль и прикладов палачей-чекистов… Сегодня общее число истреблённых казаков по всей России насчитывается примерно около 10 миллионов человек. Об этом чудовищном геноциде казачества — ни слова не сказано в учебниках истории. Как это удавалось скрывать? Почему виновники этого геноцида не осуждены Международным трибуналом и не наказаны? Продолжением геноцида казаков 20-х — 30-х годов явилось их истребление после окончания Великой Отечественной войны, выданных Западными союзниками сталинскому режиму» [12].
Возрождение современного казачества не мыслимо без детального расследования причин геноцида казачества и поимённое осуждение всех участников этого изуверства. Весь мир должен знать имена организаторов и исполнителей геноцида казаков. Эти имена должны быть прописаны в учебниках Российской истории и озвучены на судебных процессах мирового трибунала по геноциду казачества. Казачество было ненавистно международным лидерам своей уникальной казачьей демократией, которая является антиподом идей «мирового господства» и «мировой революции». Идея тотального истребления казачества была задумана задолго до переворота в России в октябре 1917 года. Традиционная экономика казачества основана на морально-нравственных нормах и ценностях, на уникальной демократии, на свободном труде, при котором главным капиталом является земля-кормилица, реки, озёра, леса и поля — что составляет основу жизни человека. Законы казаков хранились в их вековых обычаях, традициях, в морально-нравственных нормах и ценностях.
Сейчас заговорили о голодоморе на Дону, на Кубани, в Украине, но в учебниках об этом не говориться ни слова. Почему такое происходит при нынешней «демократической» власти в России? Сегодня зло, против которого боролись казаки — большевистская диктатура в России — низвергнута, но «демократы» не торопятся возвращать казакам экспроприированные у них большевиками земли. В чём причина такого парадоксального несоответствия?.. Сегодня на казачьих землях хозяйничают временщики. Банкиры скупили бывшие казачьи земли за бесценок и сдают их в аренду китайским и корейским предпринимателям, которые хищнически вырубают лесополосы для своего обогрева и проживания; приватизируются и скупаются за бесценок реки, озёра и пруды. Кому выгодна такая политика и замалчивание факта репрессий и геноцида казаков?
Теперь принято считать поэтов белогвардейского рассеяния первой волны эмиграции 1920 года — затонувшей песенной Атлантидой. Действительно, несмотря на изданные многочисленные поэтические альманахи, сборники стихов, публикации в многочисленных зарубежных журналах, — многое из песенного творчества казачества утрачено безвозвратно. Из Харбино-Шанхайского и Дальневосточного эмигрантского зарубежья следует особо отметить творчество казаков рассеяния:
Алексей Ачаир — организовал в Харбине «Содружество работников литературы, науки и искусства». Сочинял песни, издавал сборники стихов. Руководил большим хором школьников. В 1945 году был арестован и депортирован в СССР. Умер в пересыльной Уссурийской тюрьме от сердечного приступа;
Сергей Алымов — поэт-песенник, ставший кумиром Харбиновской молодёжи;
Яков Аракин — писал песни, романсы, пьесы; по словам В. Перелешина, «Аракин умер от голода на крыльце чужого дома»[13].
Арсений Несмелов — поэт-песенник, его творчество вызывало интерес эмигрантских читателей в Европе и Америке. В августе 1945 года был арестован и отправлен в СССР. Умер в пересыльной тюрьме. (Русский эмигрантский Харбин подошёл к своему концу в августе 1945 года; пятнадцать тысяч харбинцев были насильственно увезены в СССР, в их числе были Арсений Несмелов и Алексей Ачаир. Василий Логинов умер в харбиновской больнице сразу после прихода советских войск. Тагда же умер на улице Яков Аракин, оказавшись без крыши над головой и без средств к существованию).
Василий Обухов — поэт-песенник, после входа в Маньчжурию советских войск Обухов был арестован, увезён из Харбина в СССР. Сидел в советских лагерях. Умер от рака. «Каждое стихотворение Василия Обухова — отражение его трудной, мучительной жизни, в которой настоящей радостью было творчество» [14].
Валерий Перелешин — поэт-песенник, из Харбина переехал в Пекин, автор 12 поэтических сборников.
Из европейского и латиноамериканского эмигрантского рассеяния следует особо отметить казаков песенников-поэтов:
Сергей Бехтеев — предки С. Бехтеева владели хутором Галичья гора на высоком каменном берегу Дона. Поэт Сергей Бехтеев в ноябре 1920 года восходит с Креста на Крест. С борта парохода «Самара» стихотворением «Прости» он окончательно прощается с Родиной. Сергей Бехтеев особо отметил в своём творчестве мученический подвиг Святой Царской Семьи. Прожив в Сербии и во Франции 34 года, он оставил потомкам в качестве духовного завещания девять сборников своих стихов и песен, изданных за рубежом. В руках бывшего офицера Царской армии вместо шашки была кирка и лопата, а в горле комок слёз, и перед мысленным взором — картины утраченной России: маковки сельских церквушек да старый родительский дом. В 1927 году в Сербии появляется стихотворение, ставшее центральным в творчестве С. Бехтеева — «Грядущее»:
Гляжу спокойно в даль веков,
Без опасений и без страха —
И зрю Россию без оков
В державной шапке Мономаха.
В 1933 году в Москве богоборцами большевиками был взорван Храм Христа Спасителя, а в 1933 году в Ницце Сергей Бехтеев обратился со стихотворением к «Внукам»:
Пусть льётся смрадная река,
Грозя культуре потопленьем,
Я говорю через века
С грядущим новым поколеньем,
Оно оценит и поймёт,
Порыв мой пламенный и смелый,
И вслед за мною в бой пойдёт
За наши старые уделы.
Оно полюбит древний быт
Святой страдальческой России,
И снова храмы воскресит
Для православной Литургии.
Николай Туроверов — один из самых значительных русских поэтов ХХ века. Долгие годы его имя в СССР находилось под запретом. Человек, чьи стихи тысячи людей переписывали от руки. Поэт, сумевший выразить трагедию миллионов русских участников Белого движения и всю тяжесть вынужденного изгнания, был почти неизвестен на своей Родине, которую горячо любил. Воспевший красоту Донских земель, казачью историю и традиции, он 53 из 73 лет жизни прожил во Франции и никогда не увидел родных его сердцу станиц. Поэтические строки Николая Туроверова отличаются напевностью, совершенством рифмы, точностью слов; строки его стихотворений буквально пронзают. Его стихотворения о коне, плывущем за кораблём с беженцами, среди которых находится его хозяин или стихи о матери не узнавшее своего сына после долгой разлуки — признаны классическими образцами в песенной поэзии русского зарубежья. Николай Туроверов был удивительным человеком, вдохновлявшим казаков рассеяния одним своим присутствием. Не случайно он стал организатором многочисленных русских зарубежных обществ. Николай Туроверов долгое время возглавлял Казачий Союз. Его творчество и сегодня, в непростое для России время, несёт заряд единения казачества. Творческую славу Николай Туроверов познал ещё при жизни, нередко в рецензиях его песенников и стихотворных сборников о нём писали, как о «Баяне казачества». Его стихи и песни переписывались от руки и сборники его произведений мгновенно все скупались с прилавков книжных магазинов. Приведём стихотворения Николая Туроверова, ставшие песнями:
МАРТ
Гони коня через овраги,
За самый дальний буерак.
Свищи, кричи в лихой отваге
О том, что ты Донской казак!..
В степи туманы да бурьяны,
Последний грязный талый снег,
И рьяно правит ветер пьяный
Коней казачьих резвый бег.
ПЕРЕКОП
Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
Но твёрдым блеском засверкала
Из ножен, вынутая сталь.
Кто ныне жребий смертный вынет,
Чей будет труп в снегу лежать?
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать!
О милом крае, о родимом
Звенела песня казака,
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Всходя на Крест — на пароход.
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг,
И, злым предчувствием волнуем,
Заржёт печально верный друг.
Казак, родимый край покинул…
Невольно хочется рыдать…
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать...
КАЗАК
Ты такой ли, как и прежде, богомольный
В чужедальней басурманской стороне?
Так ли дышишь весело и вольно,
Как дышал когда-то на войне?
Не боишься голода и стужи,
Дружишь с нищетою золотой,
С каждым человеком дружишь,
Оказавшимся поблизости с тобой.
Отдаёшь последнюю рубаху,
Крест нательный даришь бедняку,
Не колеблясь, не жалея — смаху,
Как и подобает казаку.
Так ли ты пируешь до рассвета,
И в любви такой же озорной,
Ты казак и божеским заветом —
Награждён ты лирой золотой.
Николай Альникин (Борис Незлобин) — совершенно удивительные, юношеские рифмованные грёзы — песенные мотыльки о Родине, грустные казачьи песни о станицах воспел на чужбине, донской казак Николай Альникин. Свою книгу «Казачьи думы — песни о Родине» он подарил как «сувенир» для друзей и соратников, которые на чужбине не забыли Дона и его станиц, которые помнят грустные беженские лагеря и первые шаги в чужих краях. В своих стихах и песнях делится он своими воспоминаниями о берегах Дона и Кубани, о высотах Кавказских гор, о равнинах севера Таврии Крыма, о «сидении» в лагерях беженцев и проживании в закопченных бараках и землянках.
ПЕСНЯ ПОКИНУТЫХ КАЗАЧЕК
Ой, да ты подуй, подуй, ветер низовый;
Ты надуй, надуй тучу грозную.
Принеси на Дон с моря Чёрного
Из чужих сторон дорогих гостей.
Принеси ты их грозной тучею —
Казаков лихих на степной простор.
Забурлит волной тихий Дон седой,
И в последний бой смело выступит.
Сбросим цепи мы, цепи рабские,
Сгинет царство тьмы нечестивое.
Ты надуй скорей, ветер низовый.
С голубых морей тучу грозную.
* * *
Далёко позади остались степи Дона,
Родные хутора, станицы, курени…
Все сердцу близкие: старушки, дети, жёны, —
На произвол судьбы осталися одни.
Мы уходили с тайною надеждой вскоре
С победой возвратиться к милым очагам…
Но и Кубань, и Дон мы отдали врагам,
Чрез горы и леса мы добрались до моря.
Восстали против нас и люди, и природа:
Зелёные — навстречу, красные нам вслед;
Налево — горы, лес, дожди и непогода,
А справа море тысячи сулит нам бед...
Со всех сторон нам гибель угрожает…
Нам душно, как в тюрьме, в ущельях этих гор…
Далёко тихий Дон и он теперь не знает,
Какой выносит рок над нами приговор.
Нам душно здесь, в горах, нам тяжко на чужбине…
Душа на волю просится из этих гор;
Истосковались по степям мы, по равнине,
Где бесконечный вкруг тебя лежит простор...
Все наши помыслы о Родине далёкой;
Мечтаем мы во сне и наяву о ней;
Страдает без нея душа в тоске глубокой.
И грудь сжимается тоскливей и больней.
МЫ НЕ ИЗМЕННИКИ РУСИ
Мы не изменники Руси на нас клевещут:
Мы в жертву Родине отдали, что могли;
Любовью нежной к ней у нас сердца трепещут…
Но вот уходим мы теперь на край земли...
Чтоб пламенно любить её и там, родную,
Свободу обретём, коль счастье не нашли…
Её мы выстрадали здесь за Русь святую,
Уходим, пожелайте нам счастливого пути...
Оставшиеся братья также вскоре
За нами двинутся по нашим же следам…
Ведь мир велик, в безбрежном мировом просторе
Найдется уголок пристанище всем нам!..
И всюду будем ждать заветного мгновенья,
Когда потребует к себе Отчизна нас.
На зов ея мы двинемся без замедленья…
Счастливый путь! Прощайте, братья! В добрый час!..
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН
Загудели, зазвенели по церквам колокола,
Беспрерывно льются трели, ночь прошла.
Этот мощный, этот властный, но чужой, не русский звон,
Мне напомнил край прекрасный — тихий Дон.
Реют в воздухе, как птицы, звоны с раннего утра…
Вспоминаются станицы, хутора.
Вспоминаются другие звоны, там, в родной земле…
Что-то с вами, дорогие, там — в Цимле?..
В этот праздник на чужбине, лишь одна смущает тень:
Как-то встретили вы ныне этот день?
Этой ночью, как бывало, вы стояли ль по церквам?
Что сегодня подсказало сердце вам?
С каждым годом в вашей жизни радость меньше и бледней…
Боже, дай моей Отчизне светлых дней!
Милость пусть войдёт Господня на родимую страну, —
Пусть легко вздохнут сегодня на Дону!..
НЕНАГЛЯДНОЙ
Расскажи, мой друг, хоть во сне ты мне,
Как живёшь одна ты в родной стране?
Дивной грёзою мне блесни сюда,
Путеводная ты моя звезда.
Ветерок чуть-чуть шелестит листву, —
Не твою ли здесь слышу я молву?
Облака вверху с яркой синевой
Всё рисует мне образ милый твой.
А года не ждут, — как стрела летят, —
Счастья нашего, видно, не хотят…
Всюду тьма царит непроглядная…
Появись, приснись, ненаглядная!..
Александр Донсков — прославленный поэт-песенник. Картина второго казачьего Сполоха отразилась в общеказачьем гимне, написанном поэтом, полковником казачьих войск Александром Донсковым:
Полыхают пожаром казачьи станицы,
Ветер пепел несёт по родимым полям.
Есть за что нам с кровавой коммуною биться,
Есть, чем будет порадовать Родину нам...
В Харбине (Китай) эмигрантам жилось легко и привольно. Выходцы из России вспоминают Харбин с благодарностью. Это было лучшее место из всей эмиграции. Русский язык там был официально признанным и преподавания велись на русском языке. Оторванность от родной почвы в Харбине переживалось не столь остро, как в Западной Европе. Харбин был русским университетским городом, в котором находилось землячества и общины, выходцев из российской империи — русских, поляков, латышей, грузин, армян, татар. С приходом в Маньчжурию Японцев в 1932 году, началось разорение русских и вытеснение их из Харбина.
Даже плохо обеспеченные литераторы в Харбине чувствовали себя лучше, чем в русских диаспорах Европы: можно было кормиться журналистикой, а не изматывающим трудом на заводе Рено. Парижские судьбы казаков рассеяния суровее, чем в Харбине. Борис Бета, переехав из Харбина во Францию, стал бездомным бродягой, затем портовым грузчиком в Марселе, где вскоре умер. Но с другой стороны, русской литературной жизни казачьей эмиграции рассеяния Востока менее повезло, нежели Западной казачьей диаспоре, поскольку Восточная ветвь творческой эмиграции была представлена самой себе. Парижские дореволюционные писатели-эмигранты не желали замечать провинцию, не следили за Харбиновской и Шанхайской литературной жизнью. Но всё-таки Михаил Осоргин в журнале «Феникс» писал в разделе Последние новости: «На этот раз парижским “китам” придётся заметить китайских сородичей и поздравить их с начинанием»[15]. В 1937 году в Париже был основан «толстый» литературный журнал — «Русские записки». Целью нового издания было наведение мостов между столицей Зарубежья — Францией и дальневосточной эмиграцией. Широкому развитию творческих отношений русского Китая и Европы воспрепятствовала начавшаяся глобальная война 1939 года. После войны Европа лежала в руинах, казачья литература понесла невосполнимые потери в годы войны и в послевоенные годы, — писатели нередко находили пристанища в лагерях для перемещённых лиц. С Востока казачье рассеяние глядело на Запад с ожидаемым приятием и живым литературным интересом. Л. Ещин знакомил Харбин с Владимиром Маяковским. С. Алымов налаживал дружеские отношения с Игорем Северяниным. В. Перелешин называет Александра Блока своим учителем. Харбиновский популярный поэт Владимир Танин, бывший белый офицер из отряда Семёнова, издал свои избранные произведения «Грустные песенки», которые пел весь Харбин в кинотеатрах, в бараках; с прибытием в Шанхай Вертинского в 1935 году песни Танина приобрели новое звучание.
В годы войны эмигрантская литература Балкан, Польши, Прибалтики, Франции — молчала. Закрылись газеты и журналы. Оставалось только два культурных центра эмиграции — США и Шанхая. Но Японская оккупация подошла близко к Шанхаю и разрушила экономику города. Началась полуголодная жизнь. В 1947 году с неизбежностью начался второй «китайский» исход русского рассеяния. Харбинско-Шанхайскому зарубежью суждено было пережить три исхода (из России, Харбина, Шанхая), два периода расселения (один — по Дальнему Востоку, другой — по всему миру). На долю казачьей эмиграции выпало по два-три, а то и по четыре эмиграции. Казаки уезжали в Южную Америку: в Бразилию, Аргентину, в Чили, Парагвай; уезжали русские шанхайцы на Филиппинские острова, в Австралию, США. О казаках-изгоях очень лаконично и чётко выразил своё видение в стихах Алексей Ачаир (признанный казачьей эмиграцией Иваном Калитой русской поэзии Китая):
Мы живали в суровой Неметчине,
Нам знаком и Алжир, и Сиам;
Мы ходили по дикой Туретчине
И по льдистым Небесным Горам.
Нам близки и Памир, и Америка,
И Багдад, и Лионский залив.
Наш казак у восточного берега
Упирался в Дежневский пролив.
Легче птиц и оленей проворнее,
Рассыпаясь по тысячам мест,
Доходил до границ Калифорнии
Одинокий казачий разъезд...
И теперь, когда чёрные веянья
Разметали в щепы корабли, —
Снова двинулись в страны рассеянья
Мы от милой чумазой земли...
На плантациях, фермах, на фабриках, —
Где ни встать, ни согнуться, ни лечь, —
В Аргентинах, Канадах и Африках
Раздаётся казачая речь...
… В академиях, в школах, на улицах, —
Вспоминая Кавказ и Сибирь, —
Каждый Русский трепещет и хмурится,
Развевая печальную быль...
Не сломала судьба нас, не выгнула,
Хоть пригнула до самой земли.
И за то, что нас Родина выгнала, —
Мы по свету её разнесли.
Выводы:
Специфическая казачья среда создала свой неповторимый фольклор, свои особенные, только ей свойственные песни. Песня сохраняет тот первозданный душевный лад людей, когда она зарождалась. Она была явлением свободного творчества, естественным отражением жизни и быта вольного народа. Общепризнан особый певческий дух казака, отличный в этническом, психологическом и культурном отношении от песен «россиянина». Большинство фольклористов считают, что казачество имеет свой особый светильник искусства в музыке, песне и танце. Очевидно, что почувствовать особый аромат песенного казачьего фольклора без учёта этнической особенности казаков и без учёта их культурных связей невозможно. В казачьем рассеянии, как теперь принято говорить о Великом исходе казачьей эмиграции 1920 года, было немало поэтов песенников. Казачьи песни подлежали полному истреблению, как и само казачество, должно было быть стёрто с лица земли. Казачество было ненавистно лидерам большевистской диктатуры своей уникальной казачьей демократией, которая является антиподом идей «мирового господства», «мировой революции» и современной «управляемой глобализацией». Из Харбино-Шанхайского и дальневосточного эмигрантского зарубежья следует, прежде всего, отметить творчество казаков поэтов-песенников: Алексея Ачаира, Сергея Алымова, Якова Аракина, Валерия Перелешина, Арсения Несмелова. Из европейского и латиноамериканского зарубежья наиболее выдающимися песенниками признаны казачьи поэты: Сергей Бехтеев, Николай Туроверов, Николай Альникин, Александр Донсков. В настоящее время происходит возрождение казачества Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири, Дальнего Востока, одновременно наблюдается возрождение казачьих песен, танцев, фольклора. Восстанавливается утраченный свод песен «Песни казачьего календаря».
<hr />
Сигачев Александр Александрович — кандидат технических наук, старший научный сотрудник ЦНИИЧМ им. И. П. Бардина, член Союза писателей России (МГО СП РФ), гл. редактор журнала Фестиваля-конкурса «Юная Росса».
Sigachev Aleksandr Aleksandrovich — Candidate of Science, senior staff scientist of the I. P. Bardin Central Scientific and Research Institute of Ferrous Metals, a member of the Union of Russian Writers, senior editor of the journal of the Festival-contest “Youthful Rossa”.
E-mail: sigacheval(at)yandex.ru
/>
[1] См. подробнее: Сигачев А. Песни казачьего календаря // Проза.ру — национальный сервер современной прозы. URL: http://www.proza.ru/2008/12/10/662
[2] Перелешин В. Русские Дальневосточные поэты // Новый журнал. 1972. № 107. С. 255.
[3] Русская поэзия Китая. Антология // Сост. В. Крейд, О. Бакич. М.: Время, 2001. С. 16.
[4] Там же. С. 37–38.
[5] Правда. 1923. 23 сентября.
[6] Родина. 1998. № 3. С. 77.
[7] Черников В. В. Без срока давности. М.: Форма-Т, 2007. С. 91.
[8] Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М., 1991. С. 42.
[9] Черкасов К. Ответ перед историей за одну попытку. Мельбурн, 1963. Т. 1. С. 58-59.
[10] Северная Правда. 1989. № 10/12.
[11] Фёдоров А. В. Голод — знамя России. Прага, 1933. № 6. С. 3–4.
[12]. Черников В. В. Без срока давности. М.: Форма-Т, 2007. С. 89–90.
[13] Перелешин В. Русские дальневосточные поэты // Новый журнал. 1972. № 107. С. 261.
[14] Резникова Н. В русском Харбине // Новый журнал. 1988. № 172-173. С. 393.
[15] Осоргин М. Феникс // Последние новости. 1935. 10 октября.
Удивительным явлением в русском фольклоре можно считать колыбельные песни, они своими корнями уходят вглубь веков. Ни с чем несравнимо волшебство общения родителей и детей при исполнении колыбельных песен. Это с полным правом можно называть промыслом Божьим. Как и всякий другой народный фольклор, колыбельные песни передавались из поколения в поколение, обогащаясь словами и звуками. Детские песни народного творчества получали образцовое музыкальное оформление: П.И. Чайковским (сборник детских песен «Детский альбом», А.К. Лядовым (детские песни на народные слова). Колыбельные песни, зарождались и развивались, как самостоятельное литературное творчество для детей. Произведения для детей Н. А. Некрасова, М.Ю. Лермонтова, С.Я. Маршака, К.И. Чуковского, С. Михалкова ускорили расцвет поэтического творчества для детей; повсеместно пробуждался интерес к собранию и соответствующей обработке народных колыбельных песен.
Особое место среди всех колыбельных песен, с лёгкой поэтической руки М.Ю. Лермонтова, занимают «казачьи колыбельные песни».
«Казачья колыбельная песня " М. Ю. Лермонтова, как гласит предание, написано под впечатлением «баюканной» песни казачки, которую Лермонтов слышал в станице Червленой на Тереке (по другой версии – в станице Старомышастовской на Кубани). Музыка к «Казачьей колыбельной песне» была написана многими композиторами, в том числе А. Гречаниновым, Э. Направником, Ребиковым и др. («Отечественные записки», 1842 г., № 5).
КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Слова М.Ю. Лермонтова
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный —
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою;
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.
Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя,
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду,
И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.
Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю…
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да готовясь в бой опасный,
Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Следует отметить весьма любопытный факт, что впоследствии «Казачья колыбельная песня» М.Ю. Лермонтова послужила основой для множества песен, призывающих к свободе, к воле, к возбуждению революционного духа: Среди них, можно отметить следующие:
Колыбельная песня (Спи, пострел, пока безвредный!..) Н. Некрасова, 1845
Песня русской няньки Н. Огарева, 1871
Колыбельная песня (Спи, малютка, спи, мой милый...) неизв. автора,
Колыбельная песнь (Милый узник, спи спокойно...) Веры Фигнер, 1888
Колыбельная песня (Спи, младенец мой прекрасный...) О. Умовой,
Колыбельная песня (Спи, младенец, год за годом...) О. Чюминой, 1905
Колыбельная песенка (Спи, мой милый, спи, усталый...) А. Малышкина, 1913
Романовская колыбельная песня И. Мукосеева, и др.
В дальнейшем получили развитие колыбельные песни времён гражданской войны:
Колыбельная песня (Спи, дитя, во мраке ночи...)
Колыбельная песня (Спи, несчастный сын буржуя!)
Колыбельная песня (Спал Колчак в порту приморском)
Колыбельная песня (Спи, сынок, закрой ты глазки) В. Крюкова (?)
Колыбельная песня (Спи, дитя. Шлют звезды ласку...) И. Кулика
viewtopic.php?f=51&t=1368&p=6523#p6523
В материалах информационного казачьего ресурса имеется свидетельство высказывание простого хуторянина времён коллективизации, когда уставшая мать с непередаваемой грустью напевала колыбельные песни, — forum.kazakia.info/index.php?sid=1b3e7750b3119fc8e926adca6406b917:
«Кто не знает родных станиц, когда-то богатих веселых, окутаних в зеленые сады с их веселыми всегда поющими обывателями. И вот пришел з севере враг, уничтожил тяжелым трудом нажыте богатства, уничтожил частную собственность забрал все, а казаков, — часть загнал в колхоз, часть – расстрелял, а часть — сослал в концентрационные лагеря Сибиру. И вот в станице, осталась вдова с малым ребенком, муж которой, за сопротивление коллективизации, попал в тюрьму и там погиб, а отец его ушел за границу. Мать приходит с колхозного поля полуголая и уставшая. Покормила ребенка, качает колыску и тихо грустно поет»:
Спи младенец мой несчастный,
Баюшки-баю.
Пусть не смотрит маршал красный -
В колыбель твою.
Спи, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Подрастешь, всё испытаешь —
В Советскому раю.
Расскажу тебе не сказку, -
Быль минувших дней,
Ты ж дремли, закрывши глазки,
И усни скорей.
Я тебе на сон грядущий
Песенку спою,
Пусть же сгинет, кровь сосущий,
Враг в родном краю.
Помни, что сатрап кремлевский -
Снял с отца кинжал,
Отобрал и дом отцовский,
Нас в колхоз загнал.
Твой отец, как сын Кубани,
Был убит в тюрьме.
Спи, не плач, в ночном тумане -
Бродит враг во тьме.
Не возить тебе салазки —
В гору, в холода;
Не иметь отцовской ласки -
В жизни никогда.
Спи, малютка черноглазый,
Баюшки-баю.
Пусть не смотрит маршал красный —
В колыбель твою.
Подрастешь, за наше горе -
Отомстишь ему.
Не убьешь, пропустишь время,
Он возьмет в тюрьму.
Дед твой, где то заграницей -
Далеко живет.
Он тоскует о станице,
Коммуну клянет.
Если будешь за границей,
Дедушку найдешь.
После жарких битв в станицу -
Вместе с ним придёшь.
Спи дитя, ведь я устала —
В поле от работ.
Целый день не отдыхала,
Дергала осот.
Спи сыночек, песня спета,
Спи добела дня.
Если черная карета -
Не возмёт меня.
«Кубанский край» №1 1957 г.
Торонто, Канада.
viewtopic.php?f=51&t=1368&p=7131#p7131
В настоящем материале представлены «Колыбельные казачьи песни», собранные по крупицам по Придонью. В некоторых случаях, автор воспользовался правом редактирования, прибегал к небольшим трансформациям поэтического материала (это не противоречит традиционной фольклорной практике, при собирании и оформлении колыбельных песен), что позволяет, — с одной стороны, смягчить ритмические вольности стихов, а с другой — сгладить сильно устаревшую лексику, полностью вышедшую из употребления.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Баю-баюшки-баю,
Не ложись на краю, —
Придет серенький коток, —
Схватит детку за бочок.
Заверну кота в подол,
Понесу кота на двор.
Вот кот выскочил,
На поветь* заскочил,
На поветь заскочил —
Семь овец передавил,
Возьму ярочку —
Годовалочку.
* Поветь – навес
БАЙ-БАЙ, ИДИ, БУКА, ПОД САРАЙ
Бай, бай, баю, бай, -
Иди, бука, под сарай,
Коням сена надавай.
А кони сена не едят,
Все на букушку глядят.
Уж, ты, Сашенька, усни,
Угомон тебя возьми.
Угомон молодой,
Поведи Сашу домой,
Сашин дом на горе,
Три окошка на дворе.
Три окошка, хошь немножко,
Две собачки на цепе.
Приди, котик, ночевать,
Приди Сашу покачать.
Уж, как я тебе, коту —
За работу заплачу:
Дам кувшин молока,
И конец пирога.
У котика, у кота
Колыбелька золота,
А у Сашеньки позолоченная.
АЙ, БАЮ, БАЮ, БАЮ
Ай, баю, баю, баю,
Сидит барин на краю.
Он не беден, не богат,
У него много ребят.
У него много ребят,
Все по лавочкам сидят,
Все по лавочкам сидят,
Кашку масляну едят.
Каша масляная,
А ложка крашеная,
Ложка гнется,
Сердце бьется, душа радуется,
Ай, баю, баю, баю,
Ай, баю, баю, баю.
СПИ, ДИТЯ МОЕ РОДНОЕ
Записана от Решетниковой E. М. (1898 г. р., г. Талгар, в 1976 г.) Второй вариант г. Иссыке — Арепьевой А. А., представляет собой краткий фольклоризованный вариант «Казачьей колыбельной песни» М. Ю. Лермонтова.
Спи, дитя мое родное,
Бог твой сон хранит.
Спи, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду,
Ты махнешь рукой.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой,
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой.
Я сидельце боевое -
Шелком разошью.
Спи, казак ты мой прекрасный,
Да готовься в бой опасный.
ДОНСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
В звёздном небе тёмно-синем -
Светит лунный каравай.
Мать укачивает сына -
Спи, мой мальчик, баю-бай.
Зайка дремлет рядом с мишкой,
И щенок закрыл глаза,
Засыпай скорей, сынишка,
Спи спокойно, егоза.
Ну, а батька хмуро кинул -
Ой, не ту играешь, мать,
Колыбельную для сына,
Энтих слов ему не нать.
Не о Филе и Степашке.
Ты сыграй-ка про донцов,
Да про свист казачьей шашки,
Про обычаи отцов.
Про просторы нашей степи,
Да про ветер в ковылях,
Как сверкает в чёрном небе
Серебром чумацкий шлях.
Спой, как кони мчатся в поле,
Чтобы сын рос казаком,
И впитал казачью волю
С материнским молоком.
КОТ НА ПЕЧКЕ НОЧЕВАЛ
Кот на печке ночевал,
Варежки оставил,
Кошку в гости приглашал,
Самовар поставил.
Кошка в гости не пришла,
Котик рассердился,
Весь чай выпил, сахар съел,
Самовар на хвост одел.
БАЮ-БАЮ, НЕ ЛОЖИСЯ НА КРАЮ
Ай, баю-баю-баю
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок —
Схватит тебя за бочок,
Байки-побайки,
Матери — китайки,
А дедушке — поясок,
Он повесил на крючок.
Поясок-то скрип-скрип,
А ребенок спит, спит.
Баю, баюшки, баю, -
Баю деточку мою…
Запрягу я кошку в дрожки,
А котенка на отлёт,
И помчусь по той дорожке,
Где сыночек мой живет.
КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
А. Садков
Много на полянке
Цветиков, цветочков:
Жёлтых, красных, голубых,
Синих василёчков.
Низко над кроваткой
Свесилась береза,
Тихо шепчет сказки
Веточкой зелёной
Спи, мой казачонок,
Спи, мой ребятёнок,
Спи, мой казачишка,
Славный наш мальчишка.
Спи, глазок, смотри, другой,
Слушай сказку, мой родной,
Спи, закрывши глазки,
Будем слушать сказки...
Все друзья собрались
Вместе у крылечка:
Кот сибирский — Васька,
И сверчок за печкой.
Скворушки на ветке.
Петух – забияка,
Светит месяц светлый,
Спи, родной вояка.
Вот пришли два зайца –
Сказка начинается.
И волчонок тут, как тут,
Мишка лапушку сосёт,
Все уж сказку нашу ждут,
Нам пора уже заснуть.
Спи, мой казачок, усни,
Угомон тебя возьми.
Месяц улыбается,
Звёздочки смеркаются,
Это значит, очень скоро
Сказка зачинается.
Зеленеет травка
Прямо у окошка,
Сказка начинается –
Вот ещё немножко...
Один глазик не глядит,
А другой закрылся,
Одним — Коля крепко спит,
А другим – забылся.
Воробьишка тут, тук, тук –
Постучал в окошко:
— Скоро ль сказка? Все мы тут
Подождём немножко...
Пчёлка прилетала,
По цветам порхала,
Сладкий мёд сбирала.
Сказку услыхала...
Птицы спят давно в саду,
Рыбки спят давно в пруду,
Спи, вояка милый,
Спи, мой шаловливый.
Спи, сомкнувши глазки,
Станем слушать сказки,
Спи, глазок, засни, другой,
Спи, станичник дорогой.
День совсем кончается,
Ночка начинается,
Вот сомкнулись глазки,
Зачинаем сказки...
БАЙКИ-ПОБАЙКИ
Байки-побайки,
Матери — китайки,
Отцу — сапожки,
Няньке — ленточку,
Бабусе — чепчик,
Дедусе — поясок,
Он повесил на крючок,
А крючочек скрип-скрип,
Казачонок спит, спит…
Наш сыночек, бай-бай, -
Утром будет каравай.
БАЮ-БАЮ, ЩИ ХЛЕБАЮ
Баю-баю, щи хлебаю,
Кашу ем, ещё хочу,
На палати заскочу,
На палатях люди бают,
На печи собаки лают,
На брусу петух поет,
Спать он Леше не дает.
Баю, баюшки, баю, -
Помни, сокол, мать свою.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПРО СОРОКУ
Александр Садков
Вот пою я: баю, бай, -
Ваня, глазки закрывай;
Светлы глазки, закрывай, -
Слушай байки: баю, бай.
Вот сорока прилетела,
На плетень сорока села,
Держит в клюве непростой,
Чудо-ключик золотой…
Даст нам ключик золотой,
Спи, мой мальчик озорной;
Утром будем мы вставать,
Сундучок твой открывать…
Сундучок твой открывать,
Рубашечку доставать,
Праздничную доставать, -
На Ванюшу надевать!
Светлы глазки, закрывай, -
Слушай байки: баю, бай.
Спи, глазок, усни – другой,
Спи, казак мой озорной…
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Светлана Пятова
День прошёл, уснули мышки,
С котята с кошкой спят;
Не грызут бельчата шишки,
Пчёлы в улье не гудят.
Спит усталая синица,
Спит под крышей воробей.
А щенку котлета снится,
Он давно спит у дверей.
Не кричит соседский мальчик,
И не крутит дед усы,
Спит игрушечный твой зайчик,
Еле тикают часы.
Навевает ночь усладу
И в объятье тишины,
Сказку, сон несёт в награду.
Засыпай, малыш и ты.
Я НА РУКАХ КАЧАЮ ДОЧКУ
Светлана Пятова
Я на руках качаю дочку.
Лисёнок маленький, усни!
Пускай приснятся мотылёчки, -
И солнца яркие лучи.
Пусть ветерок ласкает нежно,
Касаясь золота волос.
И аромат ночи неспешно
Уносит в мир цветущих роз.
Пускай постелью голубою -
Укроет месяц твой покой.
Заглянет сказка и с любовью
Поманит нежно за собой.
Пускай несёт на крыльях ночи
Твой сон в счастливую страну,
Сомкнут ажур ресничек очи -
Откроют только поутру.
Ирий (рай)
Звёзды мерцают в небесной дали,
Ты, мой сыночек, на них посмотри.
Звёзды – глаза наших предков родных.
Нужно пример тебе брать только с них.
Ирий ждёт славных донских казаков.
К смерти достойной всегда будь готов.
Кто за Отечество жизнь положил,
Тот путь себе в мир святой проложил.
Смерти не бойся в бою, мой сынок,
Только от смелых людей в жизни толк.
Предки с небес на нас строго глядят.
Слабых людей в Ирий брать не хотят.
Ты, мой сыночек, будь сильным всегда.
Предки тебя защитят от врага.
Ирий к себе только смелых берёт.
Путь к нему слабый казак не найдёт.
Степь завернулась в белёсый туман.
Дремлет старинный высокий курган.
Звёзды сияют, мерцают с небес.
Спит убаюканный за Доном лес.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, малютка, не надо плакать,
Моя девочка, крошка моя!
Ничего не случилось с папой.
Видишь, больше не плачу я.
Месяц ходит по синему небу,
Ветер плачет в холодной трубе.
Спи спокойно, никто здесь не был.
Спи, всё это приснилось тебе...
Котик вон умывается лапкой;
Скоро будет, наверно, светать.
Ничего не случилось с папкой,
Папка просто пошёл погулять.
Спи спокойно, любимая крошка,
Моя девочка, моя дочь!
Подрастёшь, поумнеешь немножко
И поймёшь эту страшную ночь.
Ничего не случилось с папой.
Видишь, больше не плачу я.
Спи, малютка, не надо плакать,
Моя девочка, крошка моя!
Совершенным особенными, но всё же, родственными, — по исполнительской практике, являются колыбельные сказки. Этому направлению в фольклоре будет уделено особое внимание в следующей статье. В качестве примера, приведём здесь колыбельную сказку «Город РАдости» Александра Садкова.
— Мама, расскажи мне колыбельную сказку перед сном, — попросила маленькая девочка Лада, крепко прижимая к себе свою любимую куклу Катю. Мама Надежда погладила свою дорогую дочку по головке, укрыла её теплее одеялом, и начала негромко рассказывать свою очередную сказку, которую тут же, находу, неспешно как-то само-собою и сочинялась…
— Спи, усни, моя Ладушка. Мы пойдём с тобой в сказку, через лес дремучий по камешкам, которые набросал специально для нас мальчик — с пальчик… Крепко взялись мы с тобой за руки и вот идём по лесной дорожке, не широкой, не узкой стёжке. На ветвях поют удивительные птички, они не пугаются нас; всё дальше и дальше уходим мы от шумного города в поисках города радости, где уже обустроился наш любимый герой, мальчик — с пальчик.
Приветливо кивают нам в пути цветы лесные: ландыши, колокольчики, гвоздики и ромашки. Вот и солнечная полянка, где весело цветут красные тюльпаны!.. По всем приметам уже видно, что близко этот сказочный город радости; вот и дикая роза не царапает рук своими колючками, которые все до единой превратились в цветы, и на этих благоухающих цветах восседают, словно на троне, деловитые пчёлки и пушистые шмели. — Жжжж, — жужжат они хлопотливо. Скоро начнёт вечереть, надо торопиться набрать душистого мёда, и отнести в свои восковые кельи сладкий нектар, пока Солнце не закатилось…
Как удивительно здесь поют весёлые птахи небесные; здесь не прокричит ворона, сова или птица-вещунья… Не пролетит здесь над высокими соснами косматая ведьма в своей ступе, с метлой в костлявой руке. Не свищет здесь Соловей-разбойник и Змей Горыныч с огненной пастью, не пробежит серый волк, не пройдёт косолапый Мишка. В этом сказочном лесу им нет места…
Засыпай спокойно, моя милая Ладушка, вот уж твоя Катенька засыпает, — далеко-далеко убегают твои красивые голубенькие глазки…
Солнышко закатывается по зореньке шелковистой — на своей сверкающей колеснице, в свой сказочный Город РАдости. Колёса его не скрипят, но мелодично позвякивают, словно маленькие серебряные колокольчики. Множество сверкает на той солнечной колеснице камней самоцветных…
Вот уже и показался на опушке леса этот удивительный Солнечный город с многоцветными вратами, подобно радуге, а за этими радужными вратами сверкают дворцы, словно Северное Сиянье… Из окон дворцов выглядывают улыбающиеся, добрые лица; они приветливо машут нам разноцветными гирляндами, диковинными фонариками и цветными флажками…
Вот мы и во дворце Города РАдости… Спи крепко, моя дочурка, теперь у нас будет много-много радости!..
Издательство "Сизиф" представляет перспективный проект СизиФ.online, ориентированный на выпуск научных изданий в электронной форме. Согласно Положению о порядке присуждения ученых степеней, электронный формат публикаций имеет такую же ценность, как и публикации в печатных изданиях, и засчитываются ВАКом при защите диссертаций, представленных на соискание ученой степени. Основная цель проекта СизиФ.online — предоставление качественной и доступной площадки для апробации научных исследований.
Преимущества электронных изданий от СизиФ.online
Высокий статус. Электронные издания от СизиФ.online имеют такой же статус, что и печатные издания. Каждому изданию в обязательном порядке присваивается номер ISBN. Также они регистрируются в реестре электронных изданий ФГУП «Информрегистр».
Удобно. Опубликовать статью в изданиях СизиФ.online очень просто — достаточно выбрать нужное издание и заполнить простую форму прямо на сайте.
Качественно. Все статьи проекта СизиФ.online проходят верификацию на предмет соответствия публикаций требованиям, предъявляемым к научным исследованиям.
Доступно. Электронные издания проекта СизиФ.online будут размещены на сайте в свободном доступе, что позволит ознакомиться с публикациями всем заинтересованным лицам — о Ваших трудах узнает научное сообщество.
Выгодно. Стоимость публикации в электронных изданиях проекта СизиФ.online намного ниже, чем в аналогичных печатных изданиях. Более того, в рамках проекта СизиФ.online возможен выпуск изданий с бесплатными публикациями.
Надежно. Согласно Договору публичной оферты на размещение материалов в любых проектах СизиФ.online, все права на публикацию сохраняются за их авторами.
Заказ изданий. Вы можете заказать доставку «твердой» копии любого электронного издания проекта СизиФ.online на свой почтовый адрес.
Ознакомиться с возможностями проекта можно по адресу: sizif-izdat.ru/online/index.php